Милые чудовища

— Аристарх Бредихин, приди, Аристарх Бредихин, приди! — патетически начала вызов Выдра.

Вдруг потянуло сквозняком, да так, что у всех побежали мурашки по телу. Погасло еще несколько свечей, и помещение погрузилось почти в полный мрак.

В дальнем конце комнаты засветилось какое-то неясное пятно, которое постепенно начало приобретать очертания человеческого лица. По участникам сеанса покатилась волна ахов и нервной дрожи. Равнодушными к сему знаменательному явлению остались, пожалуй, только трое: Брут, Выдра и ховала. Причем зверь игнорировал призрака наиболее показательным образом — пренебрежительно повернувшись хвостом в его сторону.

— Аристарх, ты откликнулся на наш зов! Благодарим тебя! — продолжала подвывать вещунья.

— Батюшки святы! — причитала старушка.

— Как живой, — удивился пристав.

— А с чего вы взяли, что он не живой? — неожиданно игриво подмигнул ему криптозоолог.

Бесогонов моргнул. Что бы ни говорил о нем сэр Бенедикт, который, как вы заметили, иногда для приятного разнообразия мог бы и помолчать, полицейский соображал довольно быстро. Вся проблема в том, что действовал он еще быстрее. Порфирий Аверьянович вскочил со своего места, напрочь позабыв о всех прелестных дамских ручках на свете, и ринулся в сторону призрака с явным намерением захватить того прямо на месте.

Брут попытался его остановить, но, конечно же, не успел.

Раздался звон стекла и грохот от падения какой-то тяжести. Тяжестей было две: рама, на которой крепилось невесть откуда взявшееся в гостиной стекло, и излишне резвый пристав, на которого эта рама упала.

Все, что смог сделать сэр Бенедикт, это наклониться к поверженному вояке и поискать признаки жизни. Пульс и дыхание наличествовали, а также в скором времени должна была появиться еще и выдающаяся во всех смыслах шишка на лбу.

Среди завсегдатаев «Зова вечности» в это время царили смятение, крики и паника. Взбудораженный происходящим ховала соскочил с плеча криптозоолога и поскакал в темную нишу с явным намерением укрыться там от обезумевших людей. Но ниша повела себя страннейшим образом — зашипела на и без того напуганного зверя:

— Кыш! Кыш! Иди отсюда!

— Ай-яй-яй, как нехорошо! — громогласно пристыдил темное пространство сэр Бенедикт. — Животное к вам со всей душой, а вы, господин Бредихин?

В нише что-то двинулось, а потом неясная тень стремительно мелькнула к выходу.

Криптозоолог выругался и помчался следом, на ходу перепрыгнув через расстроенного ховалу.

— Куда вы собрались бежать, несчастный идиот?!

Из коридора раздался настолько истошный ор, что читатели, знающие любопытное устройство зонта сэра Бенедикта, могли вообразить, будто сей резвый мизантроп метнул в убегавшего скрытое внутри лезвие. Но хочу вас клятвенно заверить: насильственных смертей в этих историях не было и точно не будет, а криптозоолог, хоть и вреден характером, использует памятный подарок исключительно для защиты. Поэтому презревший чувство самосохранения ради любопытства журналист, высунувшийся в коридор, увидел следующую картину: Аристарха Бредихина, напоровшегося в темноте на неправдоподобно раскидистый кактус, девушку Акулину, выбежавшую со второго этажа на помощь недотепе, и Бенедикта Брута, схватившего жертву комнатного растения за рукав.

— Ну что вы так напугались? Подумали, что я из шайки чучельников? Не надо на меня моргать, — увещевал ожившего духа криптозоолог. — Тоже мне разыграли представление, запутали нашу доблестную полицию так, что они бегают за вами, вместо того чтобы ловить преступников. Как дети, право слово. Да отпустите уже этот кактус! И пойдемте, вы должны рассказать приставу все, что с вами случилось. А вы, д-душечка, ближе н-не подходите, н-не надо… поднимайтесь наверх и н-не высовывайтесь!

Увидев вернувшихся в разгромленную гостиную сэра Бенедикта и Бредихина, госпожа медиум не растерялась.

— Мы прорвали ткань потустороннего мира! — патетически возопила она. — И мертвый воскрес! Нам было даровано великое чудо, равного которому не было в истории!

— Насколько мне помнится, все же было, — скептически отметил Брут.

— Пошлите за городовым, это чудо отправится в управление, — прокряхтел едва-едва пришедший в себя пристав, пытаясь отцепить от себя ховалу, серьезно намерившегося зализать его вспухающую шишку до полного исчезновения.

— Но как же так?! — возмутилась хозяйка клуба. — Он обязательно должен дать интервью журналисту, господину Малякину.

— Тогда вместо него туда отправитесь вы.

— За что?

— За шарлатанство.

Присутствующие ахнули. Причем многие неодобрительно. Но самое интересное, неодобрение было направлено в сторону пострадавшего Бесогонова, а вовсе не самоуверенной обманщицы.

Чувствуя поддержку своих впечатлительных адептов, мистификаторша вызывающе оправила платье.

— Бедный мальчик, неужели он недостаточно настрадался?! — Тон был трагический, но почему-то складывалось впечатление, что «бедный мальчик» уже обречен и принесен в жертву по соображениям целесообразности.