Милые чудовища

— Анфиса Ксаверьевна, — укоряющее и безнадежно сказал сэр Бенедикт. — Продать вам надо было сразу же этот дом.

— Экий вы, Бенедикт, смешной. Где же мы с сыном станем жить, когда он получит должность при генерал-губернаторе? Родовое гнездо все ж таки.

— А если не получит?

— Получит-получит, не беспокойтесь. Уж я позабочусь. У меня уже все просчитано. Вам тут записочку, кстати, принесли, пока клиент сидел. — Анфиса Ксаверьевна как ни в чем не бывало вручила доктору сложенный листок бумаги.

— Страшная женщина, — подытожил криптозоолог, когда дверь за домовладелицей закрылась.

— Барин… — Лутфи неуверенно запнулся, — сэр, а почему Анфиса Ксаверьевна не может сдать дом? Хороший дом-то.

— А потому, Кусаев, что некоторые сначала делают, потом думают. Говорил я ей не пускать бродяжек на постой. Так нет же: «Фу, Бенедикт, какой вы черствый! Это не по-христиански. Они почти чистые, сами понюхайте! Ночь в кухне поспят, а утром уйдут». Вот, а теперь весь переулок в курсе, что по ночам в доме Феликса Любчика бродит его призрак! И конечно, кто крайний? Естественно, черствый и далекий от христианского сострадания сэр Бенедикт!

Брут резко оборвал себя на полуслове, верно сообразив, что вкладывает слишком много эмоций в этот рассказ, и, опомнившись, развернул записку.

— Собирайтесь, Кусаев. Мы едем на встречу с моим другом.

Лутфи недоверчиво посмотрел на хозяина, не в силах поверить, что у такой занозы могли быть друзья.

II

Около криптозоологического отделения Князьгородского зоосада сэра Бенедикта поджидал «почетный караул». Как мы уже помним, ко всем клиентам, лично встречающим его персону, Брут относился весьма и весьма благосклонно, поэтому он приосанился и подплыл к витым кованым воротам на высоких волнах самолюбования. Перед входом стояли подтянутый человек в мундире участкового пристава и молодой, но уже весьма тучный городовой. За прошедший месяц в доме криптозоолога Лутфи успел навидаться всяких клиентов и пациентов, но чтоб Брута вызывала полиция — такое было впервые.

— Бесогонов, — слегка приподнял шляпу сэр Бенедикт.

— Брут, — без всякого уважения кивнул полицейский и показал на своего сопровождающего. — Это городовой Клопцов. А я смотрю, у вас новый камердинер. Какой уже по счету, десятый или одиннадцатый? Наверное, вчера только взяли? У малого пока еще не проступило отчаяние на лице.

Лутфи очень внимательно посмотрел на мужчину, которого хозяин назвал Бесогоновым. Чиновника можно было бы назвать человеком совсем обыкновенной внешности, если бы очевидно бурное прошлое не оставило на нем множества весьма красноречивых отметин, как то: сломанного носа, белого шрама через бровь и воинственно выдвинутого вперед подбородка. Это было лицо забияки, не боявшегося поработать кулаками. Прямая фигура, браво закрученные усы и глубокие залысины на все еще пышной пшенично-рыжей шевелюре дополняли картину.

— Кусаев работает у меня уже месяц, — равнодушно, как о малозначительном факте, сообщил сэр Бенедикт. И теперь настала очередь уже пристава присматриваться к Луту. — Вас должно беспокоить совсем другое: что-то в последнее время наша полиция все чаще и чаще не может обойтись без моей помощи. Или дело не в полиции, а в том, что вы стареете, Бесогонов?

Кусаев мигнул: после такого обмена любезностями он всерьез начинал верить, что хозяин действительно приехал на вызов друга. Они недоуменно переглянулись с Клопцовым.

— Ладно-ладно, покуражились — и хватит, — примирительно сказал пристав. — А у нас тут, между прочим, возможный труп. Директор зоосада на себе волосы рвет. На себе и на стороже, который, как всегда, ничего не видел. Не опасаетесь, что, когда волосы на этих двоих закончатся, в ход пойдут шкуры ваших обожаемых монстров?

— Судя по тому, как вы жаждали увидеть мою персону, подозревать представителей рода человеческого никто не хочет?

— Брут, не прикидывайтесь, будто ваши пациенты пушистые милашки, мы оба знаем, что это не так.

— При всем уважении, Порфирий Аверьянович, чтобы стать жертвой этих «пушистых милашек», надо быть либо самоубийцей, либо идиотом.

— При каждой встрече вы с жаром доказываете мне, что и тех и других вокруг пруд пруди.

Сэр Бенедикт пожевал губами, отчего-то бросил взгляд на своего камердинера и сдался перед лицом очевидности.

— Убедили. Ведите.

Пристав не заставил себя упрашивать. Все четверо прошли через кованые ворота зоосада и сразу свернули в его криптозоологическое отделение.

Еще не далее как век назад самый обыкновенный жираф считался в Князьгороде невероятной диковиной. Теперь же, с прогрессом науки и техники, даже гидрой никого не удивишь. Криптоотделение размерами нисколько не уступало основной части зоосада и давно уже утратило свою новизну и привлекательность. Горгулью или мантикору можно было увидеть и в центральном парке города на прогулке. Ради чего, спрашивается, выкладывать кровные пятьдесят копеек за это сомнительное удовольствие?