Миллениум

— Остальным придётся проехать с нами и прояснить кое-какие вопросы. Благодарю вас, господа! — повернулся Петруничев к австрийцам. — Вы оказали неоценимую услугу и нам, и этой девочке, которую хотели удочерить. Надеюсь, что ваша мечта сбудется…

Артур, не дожидаясь приказа полковника, проводил взглядом вошедших в подъезд омоновцев и медиков, разочарованно вздохнул и направился через двор к Александру Георгиевичу. Тот вполголоса распоряжался относительно задержанных, и потому никак не ожидал увидеть здесь Тураева. Похоже, последнего не интересовало, как поступит с ним начальник, уличив в неисполнении приказа. Он хотел побыстрее познакомиться с Дарьей Дмитриевой и спросить её о Милене.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — Тураев мельком улыбнулся, осмотрев смущённые физиономии только что поднятых с мокрого песка амбалов. — Думаю, что заминок более не предвидится…

— Да, всё прошло по высшему разряду.

Петруничев решил отложить нотацию на потом — он не желал в присутствии сотрудников других подразделений унижать муровцев; но и спускать наплевательское отношение подчинённых к собственным приказам тоже не собирался.

— Вот, говорят, Анна Терехова одна там. Ключ изъяли, пробуют дверь отпереть. Конрад, Ханнелоре, вам тоже придётся проехать с нами…

— О-о, да, да! — снова дежурно заулыбались Мейнеке, которым на самом деле было очень грустно.

Потратив уйму времени и денег на Анну Терехову и её будущего ребёнка, а также на оформление фальшивых документов, свидетельствующих о том, что девочку родила фрау Ханнелоре, супруги остались с носом, да ещё угодили в пренеприятную полицейскую историю. Но ничего другого, кроме как демонстрировать полнейшую лояльность к властям, им не оставалось, и австрийцы достойно держали марку.

Омоновцы, основательно разогретые ожиданием операции, теперь никак не могли успокоиться. Они прохаживались вокруг автобусов, курили и громко хохотали то ли над анекдотами, то ли над занимательными историями, рассказываемыми вполголоса.

Окна нужной квартиры засветились вновь — значит, туда удалось проникнуть без приключений. Через десять-пятнадцать минут Анну с девочкой отвезут в клинику, и можно будет заняться задержанными, а конкретно — Дарьей Дмитриевой.

— Конечно, и Марго наша здесь, — проворчал полковник, увидев рядом с собой капитана Деркач, которая зябко куталась в куртку и кусала синие от холода губы. — Цирк вам тут, что ли, ребята? Ладно, раз пришли — помогайте. Артур, тебя, как я понимаю, интересует Даша?

— Разрешите поговорить с задержанной, — попросил Артур. — Это много времени не займёт.

Дмитриева испуганно посмотрела на него, ожидая ещё чего-то более страшного, чем недавний захват с поличным. Ребёнок так и надрывался на руках несостоявшихся родителей, а врачи пока были в квартире — наверное, Анне потребовалась экстренная помощь.

Рита с интересом изучала представительную австрийскую пару — мужчину лет пятидесяти в очках с золотой оправой, в длинном кашемировом пальто болотного цвета, из-под которого торчали белый ворот сорочки и яркий шёлковый галстук, и его жену — элегантную блондинку, десятью годами моложе мужа, нервно теребившую большие пуговицы на жакете.

Заметив взгляд молодой женщины в забрызганной дождём куртке и измятых джинсах, Мейнеке попытались взять себя в руки, продемонстрировали голливудские улыбки, но глаза супругов выражали страх и тоску.

— Разговаривай! — махнул рукой Петруничев и отошёл, на ходу доставая рацию.

Ему не терпелось связаться с находящимися в квартире и узнать, когда они собираются спуститься во двор. В темноте полковник едва не наступил на облезлую дворнягу, чертыхнулся, забыв о присутствии иностранцев, и присоединился к скучающей около автобуса группе.

— Дарья Борисовна Дмитриева? — сухо спросил Артур, раскрывая удостоверение перед носом поникшей женщины.

Она нашла в себе силы кивнуть, но глаз поднять не могла, смотрела на свои сапожки. Рита, между прочим, отметила, что Дмитриева очень похожа на Тутту Ларсен.

— Думаю, мы с вами встретимся ещё не раз. Но, как уже ясно, заночевать вам придётся вне дома. Насколько я знаю, у вас есть дочка…

— Да, Настя с Люськой одни сейчас в квартире, ждут меня, — прошептала Дарья пересохшими губами.

Сейчас она напоминала провинившуюся школьницу. Казалось, она боялась Тураева куда больше, чем парней в масках, и испытывала невероятный стыд перед ним.

— Я как раз хотела попросить, чтобы позвонить разрешили — и ей, и маме в Питер. Она приедет и заберёт их, а, может, сама на время в Москву переберётся…

— Такую возможность мы предоставим, — не раздумывая, согласился Тураев. — Но потребуются некоторые уточнения. Настя — ваша дочь. А кто такая Люська? Кошка, что ли?

— Да нет, игуана. Кошку нам держать нельзя — у дочери сильнейшая аллергия, а без живости она не может. Настя игуану обожает…

— А кто это?

Рита пыталась что-то вспомнить, но от волнения не могла. Артур тоже не проявлял своей обычно осведомлённости.