Миллениум

— Вот они, — словно между прочим сказал Тураев, всё-таки придерживая Риту за руку и закрывая её от возможного наблюдения. — Сейчас Мейнеке позвонят из машины Дарье, и она вынесет ребёнка. А мы с тобой обойдём с другой стороны и понаблюдаем из-за гаражей. Я присмотрел ещё днём очень удобное местечко на этот случай. Иди за мной.

— Слушаюсь! — шёпотом ответила Рита, через плечо разглядывая сверкающую длинную машину, которая бесшумно завернула в обыкновенный двор, каких тысячи на новостройках, и остановилась.

Автобусов с бойцами в камуфляже и масках Рита не замечала, но знала, что они совсем близко. Другое дело, что наблюдателей от Лукина во дворе не было. Или они тоже тщательно маскировались, или Иннокентий Павлович безраздельно доверял клиентам и не считал себя вправе за ними следить. Чтобы не спугнуть удачу, Рита старалась даже не думать о том, что пока всё идёт хорошо. Хоть бы и дальше так, тьфу-тьфу, и не обнаружилось бы никаких поганых сюрпризов через миг, через минуту, через полчаса.

Стараясь ступать шаг в шаг за Тураевым, она пробралась между припаркованными во дворе автомобилями и забралась в щель между задней стеной гаража и бетонным забором. Остановилась, когда майор сжал её локоть, давая понять, что диспозиция занята.

Отсюда и впрямь великолепно просматриваться двор, и «Понтиак» у подъезда Рита видела, не напрягая глаз. Пока лимузин просто стоял у самых ступеней, но из него никто не выходил — скорее всего, стороны в последний раз уточняли условия встречи. Минут через пять на шестом этаже погас свет сразу в двух окнах, и Рита решила — это и есть та самая квартира.

— Приготовься, сейчас начнётся, — одними губами предупредил Тураев.

Рита почувствовала, как напряглось его тело, услышала прерывистое, возбуждённое дыхание. Она поняла, что майор сам очень хотел бы ринуться вместе с бойцами к «Понтиаку», и успокаивающе погладила его по руке.

Из стеклянных дверей подъезда вышла рослая девица в джинсах и короткой кожаной куртке, а следом за ней внушительных размеров детина нёс маленький белый свёрток. Ещё один охранник сопровождал парочку, и вся компания напоминала счастливое семейство, покидающее роддом; разве что в руках у женщины не было цветов.

Наблюдая за ними, Рита подумала о молодой матери Анне Тереховой — интересно, смотрит ли она сейчас в окно, думает ли о дочери, с которой так просто рассталась? Да нет, скорее всего, её интересуют деньги, которые Дарья Дмитриева вот-вот должна принести со двора в объёмистом конверте. О том, что этот волнующий момент ей пережить не суждено, Аня пока не и взяла у охранника ребёнка. И как подозревает.

Дверца «Понтиака» открылась. Дарья заглянула внутрь, потом обернулась. Как только в её руках оказался длинный голубой конверт с мечеными купюрами, во двор с двух сторон въехали жёлтые старенькие автобусы, из которых на ходу уже выпрыгивали рослые бойцы в камуфляжной форме и в масках-чулках с прорезями для глаз и рта. Рита, несмотря на то, что наблюдала подобные сцены не единожды, сжалась в комочек и зажмурилась. Тураев, напротив, следил за происходящим с видом заядлого охотника или игрока на скачках.

От неожиданности охранники даже не предприняли попытки оказать сопротивление и покорно рухнули в снег, повинуясь приказу командира группы захвата. Они расставили ноги и застыли, смирившись со своей незавидной участью. Дарья, судя по всему, впавшая в шок, застыла с конвертом в руках, как статуя, и уставилась на один из автобусов со шторками на окнах. Наверное, решила, что придётся на нём ехать в изолятор. Супруги Мейнеке, улыбаясь, как актёры на поклоне, вышли из «Понтиака», и Конрад высоко поднял новорождённую девочку, которая, проснувшись, разревелась на весь двор, а затем передал её жене.

Охранников между тем обыскали, нашли пистолет Макарова и электрошокер, а также нож типа финки и баллончик со слезоточивым газом. Покусывая губы, Рита наблюдала за всей этой киношной суетой и сожалела, что операцию, долго и тщательно подготавливаемую их отделом и лично Артуром Тураевым, завершают совсем другие люди, которых, кажется, уже снимает телекамера. В вечерних новостях прославят без сомнения достойных, но все же не главных героев разворачивающейся драмы.

Со Смольной улицы завернула «Волга» полковника Петруничева, а за ней, сделав лихой вираж, влетела машина «скорой помощи». Все остановились у подъезда, и Александр Георгиевич, в форме и при параде, выбрался в снежную лужу, куда встал сверкающими ботинками.

— Мишаня, ты посуше место не мог выбрать? — ласково, но ехидно спросил он у шофёра, и такой тон начальника не предвещал ничего доброго. Впрочем, шофёр мог надеяться на снисхождение по случаю удачно завершившейся операции. — Итак, нужно немедленно подняться в квартиру, забрать роженицу и вместе с ребёнком отвезти в роддом — это первое…

Петруничев моментально взял бразды правления в свои руки, и все присутствующие беспрекословно подчинились высокому чину с Петровки.