Миллениум

— Живёт. — Тураев думал о другом, потому говорил неохотно. — Её выгнал Вандышев, а девчонке некуда деться. Я сам просил её пока в Питер не возвращаться. Она мне очень нужна здесь. Выделил ей комнату — у меня ведь их три. Живём, как в дружной коммуналке…

— Тебе, вижу, площадь некуда девать! — нервно усмехнулась Рита. — Для чего тебе так нужна Валерия? Чтобы без проблем взять материал для экспертизы?

— Между прочим, ты права, а я об этом не подумал. Для начала хочу предъявить ей на опознание Дарью Дмитриеву…

— Да ну тебя! — Рита, потирая сведённые сдерживаемым плачем скулы, выскочила со двора, перебежала улицу.

Артур ей никогда не лгал, но крайней мере, Рита ни разу не уличила его в этом. Но сейчас она не верила ни одному его слову. Да, возможно, Тураев хочет предъявить на опознание Валерии сопровождавшую её девушку и планирует, в случае чего, взять нужные биоматериалы.

Но всё-таки такой человек, как Тураев, не сможет долго жить в одной квартире с молодой красивой женщиной и не спать с ней. И если этого до сих пор не произошло, то виной тому нездоровье самой Валерии. Но рано или поздно час «Х» настанет, и исполнение давней мечты Маргариты Деркач отодвинется на неопределённое время. Сейчас, конечно, не стоит занимать голову посторонними мыслями. Нужно работать, позабыв на время операции про разные сопли и слёзы…

Рита прошла мимо двери в подсобку магазина, устроилась за ларьком так, чтобы редкие уже прохожие её не видели. Мокрые ветки кустов хлестали по лицу, сверху капало за ворот. Под подошвами хрустели стёкла, и Рита страдальчески поморщилась, набирая номер.

— Петруничев! — отозвался полковник. Судя по тону, он был на взводе и в хорошем настроении. — Кто на связи? Ты, Марго?

— Да, я, Александр Георгиевич, — шёпотом ответила Рита, прикрывая рот и «трубу» ладонью. — Всё в порядке, они в квартире. Можно начинать. Какие будут указания нам?

Она имела в виду не только себя и Тураева, но и Владика Алёхина с Шурой Сениным.

— Указание одно — сидеть и не высовываться. Передай майору, чтобы он в омоновские дела не впутывался и под ногами не болтался. Когда закончим, я лично объявлю, что ему можно вступать в игру. Кроме вас, там дежурят наблюдатели, так что беспокоиться не о чем. Вы их не видите, но они там есть — рассредоточены по дворам. Всё, конец связи, приступаем. Тебе лучше всего побыть в автобусе…

Рита не помнила, как выбралась из-под акации, прошла до того дворика, где стоял автобус, и увидела, что Тураев курит, сидя верхом на мокрых детских качелях. Раньше бы она не отказала себе в удовольствии понаблюдать за омоновской операцией, но сейчас ей хотелось побыть рядом с Артуром, просто помолчать и подышать уже совсем весенним, влажным ночным воздухом.

Капитан Деркач знала, что ребята справятся с заданием на пять с плюсом, и всю эту шатию на квартире возьмут, но это только полдела. Допрашивать задержанных вместе со следователем придётся и Артуру. Возможно, на это уйдёт не одна неделя.

— Что сказал «полкан»? — Тураев покачался, опираясь каблуками в мёрзлую землю, и немного отъехал по льду назад.

— Сказал, что операция начинается, а мы до её окончания должны находиться в стороне и ОМОНу не мешать. Ты, разумеется, поступишь несколько иначе.

Рита прекрасно знала, что Артура в автобусе не удержать. Вмешиваться в ход распланированного до мелочей действа он не станет, но обязательно захочет проследить откуда-нибудь из беседки или с горки за тем, как сложатся обстоятельства.

— А ты?

Тураев потушил окурок и встал, слегка пошатнулся, и Рита почувствовала, как он устал. Устал не на дежурстве, когда пришлось несколько суток подряд с небольшими перерывами прослушивать нужную им квартиру, а вообще от всего. От работы, от Петруничева, от Риты и от ребят, вообще от жизни. Рите почему-то показалось, что Тураев сейчас скажет ей что-то жуткое — например, о своём решении уйти из уголовного розыска, и потому нужно отвлечься самой, переключить на что-то внимание майора.

— Если нет настроения, оставайся в автобусе…

— Нет, я пойду с тобой! — резче, чем положено, перебила Рита и взглянула на часы. — Там, наверное, уже началось. Пошли, а то опоздаем.

— Сначала должен подойти «Понтиак» супругов Мейнеке, а там, в салоне, тоже установлена скрытая камера. Ханнелоре и Конрад дали на это согласие, чтобы мы могли получить как можно больше доказательных материалов. Петруничев боялся, что придётся их уговаривать, что-то доказывать, но иностранцы оказались куда более законопослушными, чем наши. Без малейших сомнений разрешили оснастить автомобиль нужной техникой. Наверное, они уже во дворе. — Тураев сделал Рите знак подождать, открыл дверцу микроавтобуса, что-то сказал Алёхину и Сенину. — Порядок, ребята побудут здесь, а мы посмотрим, как всё получится…

Они шли по Смольной улице, и Рита невольно улыбалась, ощущая хмельной шум в голове. Чернело наверху московское бездонное небо, и вспыхивали то тут, то там электрические огни. Окна, казалось, зажигались рядом со звёздами. И Рита точно знала, что такой лёгкой, молодой, счастливой она не будет уже никогда.