Милюков

Председателем Думы был избран член ЦК кадетской партии С. А. Муромцев, товарищами председателя — члены ЦК князь П. Д. Долгоруков и профессор Н. А. Гредескул, секретарем — член ЦК князь Д. И. Шаховской (Милюков, как мы помним, не баллотировался).

Между тем в преддверии созыва Думы, с полным основанием полагая, что она займется разработкой конституционных актов, правительство Витте торопилось с подготовкой проекта основных законов империи, чтобы поставить Думу перед свершившимся фактом.

Проявив чудеса политической и журналистской оперативности, редакция «Речи» смогла раздобыть в типографии печатавшийся проект (он предназначался для обсуждения высшими чиновниками), опубликовала его и подвергла критике в ряде статей Милюкова и других авторов.

Наряду с разработкой своей версии конституционного акта Павел Николаевич и его коллеги сосредоточили усилия на подготовке аграрного законодательства, которое в это время в наибольшей степени беспокоило правых политиков, так как неизбежно привлекло бы на сторону кадетов основную часть крестьянства, составлявшего 80 процентов населения России.

Положение будущей Думы осложнялось изменениями в правительстве. 22 апреля был отправлен в отставку его председатель С. Ю. Витте, опытный и лукавый царедворец, во имя умиротворения страны склонный к политическим компромиссам. Назначение на его место Ивана Логгиновича Горемыкина, считавшегося знатоком аграрного вопроса и отстаивавшего незыблемость сословного состояния крестьянства, было воспринято как предвестие острой борьбы против радикальной земельной реформы, намечавшейся думцами.

В условиях крайне сложного, быстро менявшегося внутреннего положения страны и новизны задач, с которыми теперь сталкивались либералы, образовавшие свою партию и обеспечившие себе относительное большинство в Думе, неудивительно, что кадеты созывали свои съезды примерно каждые три месяца. Естественно, III съезд партии должен был обсудить вопрос о тактике, в первую очередь о поведении в Думе, и с докладом предстояло выступить Милюкову. К этому времени численность партии составляла около 70 тысяч человек — с учетом предшествующей «беспартийности» России это был высокий результат, достижению которого способствовали высокий уровень политической активности деятелей партии накануне выборов и возможность вступать в нее всего лишь на основании устного заявления.

Съезд состоялся накануне открытия заседаний Думы. Основной вопрос доклада Милюкова 5 января — на революционный или парламентский образ действий должна ориентироваться партия, иными словами — следует ли считать революцию завершенной. Для Милюкова, по всей видимости, ответ был ясен — на успех революции после разгрома Декабрьского восстания рассчитывать нечего. Но он воздержался от однозначного ответа, понимая, что в партии найдутся различные суждения, и не желая в очередной раз возбуждать страсти. Отсюда проистекал главный вывод: надо не только войти в Думу, что уже было достигнуто, а оставаться там как можно дольше, не давая правительству Горемыкина и императорскому двору ни малейшего повода для досрочного прекращения полномочий Думы. Милюков предлагал начинать думскую работу с постановки наиболее безопасных, по его мнению, вопросов, прежде всего вопроса о всеобщем избирательном праве. Переустройство местного самоуправления на его основе докладчик считал «необходимым предварительным условием для осуществления демократического строя»^{358}.

Тыркова-Вильямс писала о позиции кадетского руководителя: «…Милюков и на выборах, и в печати напоминал социалистам, что народное представительство, тем более русское, инструмент хрупкий. Для митингов у него был припасен наглядный образ. Он советовал скрипкой гвозди не заколачивать»^{359}.

На этот раз курс Павла Николаевича на сколь возможно длительное сохранение Думы (на полный пятилетний срок он, будучи реалистом, не рассчитывал) не нашел единодушного одобрения у делегатов — многие из них считали, что необходимо требовать принятия закона об ответственности правительства перед Думой, что означало бы прямое ущемление императорской власти, нарушение незыблемости самодержавия и неизбежно привело бы к роспуску Думы. Милюков в заключительном слове подчеркнул, что в условиях, когда революция фактически уже завершилась, выдвигать требования возобновления открытой борьбы крайне опасно. Он убеждал делегатов, что вовсе не игнорировал революционное настроение страны, но предлагал действовать в пределах разумного^{360}.