Читаем Милюков полностью

Еще не раз в других выступлениях перед армией и населением, в статьях, даже на заседаниях правительства он говорил о необходимости укреплять дисциплину на фронте, выражал надежду, что возобладают патриотические чувства и это позволит привести и армию, и тыл в порядок. Но по многим косвенным сведениям можно убедиться, что, успокаивая других, он одновременно успокаивал себя, а на деле всё более убеждался в катастрофе, угрожавшей русской армии. Оставалось надеяться на внешние факторы.

Милюков восторженно встретил вступление в войну Соединенных Штатов в начале апреля 1917 года. Французский посол вспоминал, что российский министр заявил ему: Франция и Россия «могут поздравить друг друга с этим событием, которое лишило немецкие государства последнего шанса на выживание»{651}. Милюков телеграфировал президенту США Вильсону: «Я счастлив от имени Временного правительства и российской демократии, освободившейся от векового угнетения, направить поздравления по случаю Вашего великого деяния — объявления состояния войны между Соединенными Штатами и Германией. Все мы приветствуем важное решение, которое поставило великую демократию Нового Света на сторону справедливости, права и свободы малых народов в борьбе против последних остатков теократической и патерналистской деспотии и агрессивного патернализма»{652}. В том же духе было выдержано интервью Милюкова представителям американской печати — главной его мыслью являлась общность целей революционной России и США в мировой войне{653}.

Если Милюков действительно был уверен, что вступление США в войну приведет к ее победному завершению, то тем более стремился добиться, чтобы Россия, ее вооруженные силы внесли достойный вклад в достижение победы. Теперь он стал еще энергичнее выступать за проведение десантной операции в районе Черноморских проливов и Константинополя, готовившейся еще до революции и продолжавшей разрабатываться Генеральным штабом. В успехе операции был убежден командующий Черноморским флотом вице-адмирал Александр Васильевич Колчак, чья позиция в целом совпадала с точкой зрения министра иностранных дел. Однако в высших военных кругах возникли разногласия. Новый Верховный главнокомандующий генерал Михаил Васильевич Алексеев считал, что предпочтительнее развернуть крупное сухопутное наступление на Юго-Западном фронте.

Острые дебаты развернулись 2 апреля, когда в Могилев в Ставку Верховного главнокомандующего для представления Алексеева высшему генералитету прибыли военный министр Гучков и министр иностранных дел Милюков. Прежде всего Милюков объявил приглашенным в Ставку военным атташе союзников о решении правительства «в отношении Алексеева». Затем оба министра вместе с новым главковерхом отправились на совещание в морской штаб. Гучков писал через несколько лет: «Милюков, несмотря на уже определенные действия армии в предстоящей кампании, хотел всё же провести свой план в отношении Константинополя. Он знал, что у адмирала Колчака есть точные расчеты, что в морском штабе есть у Колчака поддержка». Однако Алексеев выступил против Босфорской операции. Поначалу министры заслушали «взгляды морского штаба», причем Алексеев «кисло морщился», а потом начал приводить свои аргументы. «Главковерх сразу заявил, что крупная операция сейчас невозможна, и резко провел указкой по большой карте, как из Трапезунда или с Румынского фронта должны наноситься удары для соединения с выброшенным на Константинополь десантом. Еще дополнительно придется морем перевозить в Трапезунд несколько дивизий, а свободных судов уже не будет. «Колчак в проливах не удержится, — в итоге заявил ген[ерал] Алексеев. — Операцию нужно отложить до конца года»{654}.

И всё же планы Босфорской операции продолжали разрабатываться. Из общевойсковых военачальников их наиболее активно поддержал генерал Антон Иванович Деникин. Однако решающим оказалось мнение Верховного главнокомандующего, и операция так и не состоялась. Да и разложение вооруженных сил сделало ее невозможной. Деникин очень скоро изменил свое мнение, сочтя план Колчака, одобренный Милюковым, нереалистичным{655}. Это было новое поражение Милюкова, на этот раз военно-политическое.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии