Читаем Милюков полностью

Девятого числа Временное правительство официально подтвердило послам держав Антанты, что этот документ был принят единогласно. Однако во всей левой печати его стали провокационно именовать нотой Милюкова, а его появление послужило удобным поводом к антиправительственным выступлениям 20–21 апреля, в ходе которых несколько большевистских и анархистских групп даже применили оружие.

Участники волнений несли плакаты с требованиями «Долой Милюкова!», «Долой Временное правительство!». Кадетская организация Петрограда при поддержке других либеральных объединений организовала контрдемонстрацию с лозунгами «Доверие Милюкову!», «Да здравствует Временное правительство!», «Долой Ленина!». Когда демонстранты пересекались на центральных улицах, начинались стычки. Серьезнее были столкновения с войсками и малоэффективной «народной милицией» (царская полиция была распущена в первые дни революции). Стреляли, правда, в основном в воздух, но не обошлось без раненых и убитых.

Возник первый после начала революции политический кризис.

И перед апрельскими событиями, и в их ходе Милюков был основным объектом атаки большевиков, изображался ими воплощением империалистической политики Временного правительства. «Рабочие и солдаты должны ясно заявить, — призывала «Правда» еще 26 марта, — что империалистические и захватнические планы г. Милюкова — не наши планы, что мы их в корне отвергаем, и борьба с ними является нашей настоятельной задачей».

В этих условиях министр иностранных дел продолжал упорно отстаивать свою позицию не только в правительстве, но и перед населением Петрограда, невзирая на то, что это население относилось к его геополитическим планам всё более враждебно. Писатель Марк Алданов, присутствовавший на митинге в цирке «Модерн» (в то время наиболее популярной площадке публичных дискуссий), вспоминал: «Настроение в цирке было чрезвычайно бурное и даже грозное. Ярость толпы вызвало уже одно то, что «Милюков-Дарданелльский» смеет появиться на митинге. Он действительно посмел. Павел Николаевич появился на трибуне в назначенное время без всякой охраны… Его встретили бешеным свистом. Милюков отнесся к этому совершенно хладнокровно, немного подождал и начал свою речь… Он говорил так, как мог бы говорить на заседании своей партии. Его прерывали криками, гулом, воем. Его могли тут же убить… Добавлю, что появление в цирке «Модерн» ему было совершенно не нужно: едва ли он бы убедил хоть одного человека из четырех тысяч. Конечно, он думал, что рисковать жизнью в те дни было его профессиональным долгом»{666}.

Чтобы ослабить накал страстей, министры решили пожертвовать Милюковым, поскольку именно министр иностранных дел отвечал за подготовку ноты; кроме того, в обществе хорошо была известна его внешнеполитическая позиция, совпадавшая со сформулированной в документе.

Вечером 21 апреля в суматохе было созвано совещание правительства и Исполкома Совета. Милюков попытался выступить с объяснениями тех положений ноты, которые вызвали протесты, и причин, по которым в документ вошли не все требования Совета. Думается, он был чрезмерно оптимистичен, когда писал в воспоминаниях: «Отношение Исполнительного комитета к правительству было примирительное. Церетели, взявший к тому времени руководящую роль в Исполнительном комитете, после моего отказа публиковать новую ноту согласился ограничиться разъяснениями только двух мест, вызвавших особо ожесточенные нападки»{667}. Скорее, пожалуй, можно говорить о том, что министерское кресло под ним серьезно зашаталось.

На следующий день текст двух разъяснений был обсужден и одобрен правительством, а затем с ними согласился и Церетели. В них говорилось, что текст ноты после тщательного обсуждения правительством был принят единогласно; отмечалось, что под упомянутыми в ноте «санкциями и гарантиями» прочного мира правительство «имеет в виду такие меры, как ограничение вооружений, международный трибунал и пр.»{668}. Исполком Совета признал разъяснения удовлетворительными, а инцидент исчерпанным (за такое решение проголосовали 34 члена Исполкома, против — 19).

Вскоре в окружении князя Львова стали обсуждать вопрос об образовании коалиционного с социалистами правительства, против чего Милюков решительно возражал, считая, что это сильно ослабит авторитет власти. При этом Милюкову стало известно, что свое участие в правительстве социалисты обусловливают фактическим ультиматумом — смещением его с поста министра иностранных дел. Ему передали, что В. М. Чернов, пользовавшийся у эсеров безусловным авторитетом (в отличие от Керенского, который, хотя и был министром, считался в эсеровской партии выскочкой-новичком), высказался по форме не очень определенно, но по существу решительно, что он «безгранично уважает П. Н. Милюкова, считает его участие во Временном правительстве необходимым, но что, по их (социалистов. — Г. Ч., Л. Д.) мнению, он бы лучше мог развернуть свои таланты на любом другом посту, хотя бы в качестве министра народного просвещения»{669}.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии