Милюков

Впрочем, позиция Милюкова была должным образом оценена не всеми делегатами; в результате он, вроде бы восторжествовавший на съезде, при избрании ЦК оказался лишь шестнадцатым из сорока по числу поданных голосов (против него проголосовали десять участников съезда из 125)^{406}.

Милюков был избран в Думу от Санкт-Петербурга. «Русский европеец стал представлять наиболее европеизированный город империи», — писал его американский биограф Т. Риха^{407}. Упоминавшийся выше С. Е. Крыжановский, по существу, повторил в своих воспоминаниях фразу, которую произнес при встрече с Милюковым перед зданием Таврического дворца, когда открывалась Первая Государственная дума: «Милюков был значительно более опасен вне Думы, чем в качестве ее члена. Его главный недостаток — бестактность — часто ставил партию в неудобное положение в Думе»^{408}.

Третья Дума начала работу 1 ноября 1907 года, а первое выступление Милюкова состоялось 13 ноября. Он принял участие в прениях по проекту ответа на тронную речь, которую от имени императора зачитал Столыпин. Лидер партии кадетов сосредоточил внимание на двух вопросах — на отсутствии в ответе слова «конституция» и игнорировании интересов национальных меньшинств, уступках великорусскому шовинизму как в речи, так и в думском ответе. Милюков высмеял тех, кто отрицал необходимость употреблять слово «конституция» по причине его нерусского происхождения: «Говорят, что конституция — это иностранное слово, а некоторые люди не любят иностранных слов. Но, господа, император, — это тоже иностранное слово. Монарх, царь — также иностранные слова и даже автократ — это перевод с греческого»^{409}.

Милюков, естественно, стал руководителем парламентской фракции кадетов. Под его руководством фракция старалась вести себя достойно, а сам он обычно не поддавался на провокации, нередко звучавшие с думской трибуны со стороны левых и особенно крайне правых депутатов.

Особенно усердствовал Владимир Митрофанович Пуришкевич — один из лидеров черносотенного Союза русского народа, депутат от Бессарабской губернии, к эпатажным выходкам которого депутаты почти привыкли. Одно из своих выступлений он начал словами из басни Крылова, смотря в упор на Милюкова:

Павлушка, медный лоб, приличное названье,
Имел ко лжи большое дарованье^{410}.

Павлу Николаевичу стоило огромного труда сделать вид, что оскорбительный выпад не имеет к нему никакого отношения. С непроницаемым лицом он сидел на своем месте, отлично понимая, что любая реакция поставила бы его в смешное положение.

В другой раз Пуришкевич во время своего выступления, заметив на лице сидевшего в первом ряду Милюкова ироническую улыбку, схватил стоявший на трибуне стакан с водой и бросил в него. Стакан разбился у ног Милюкова, который даже не пошевельнулся, а председательствовавший октябрист Гучков удалил Пуришкевича с заседания.

Более серьезный инцидент произошел во время весенней сессии 1908 года, когда Милюков после возвращения из Соединенных Штатов (об этой поездке речь пойдет ниже) взошел на трибуну для очередного выступления. Очевидно, все правые фракции по инициативе Пуришкевича договорились об устройстве ему бойкота, считая его поведение в Америке «изменой родине». Когда Милюков начал речь, они все как один направились к выходу. Гучков вроде бы последовал их примеру, но, вспомнив, что он всё же замещает председателя Думы[7], возвратился на место и объявил перерыв. После перерыва Милюков вновь появился на трибуне, и история повторилась, после чего Гучков объявил об окончании дневного заседания^{411}.

Газета «Русское слово» писала: «Кулуары полны толков об инциденте с Пуришкевичем. Всех более волнуются крайне правые, которые страшно недовольны тем, что Пуришкевич нарушил партийную дисциплину. Как рассказывают различные депутаты этой фракции, на последнем заседании бюро постановлено подождать прихода американских газет со стенографическим отчетом речи Милюкова в Америке, чтобы внести запрос о том, совместимо ли с достоинством члена Думы такое поведение… Пуришкевич покинул зал, не останавливаясь ни с кем по дороге и избегая встреч и бесед. Маклаков, улыбаясь, говорит: «Сегодняшним днем могут быть довольны одни журналисты»^{412}.

На следующее утро появился очередной номер газеты «Речь», в котором Милюков не только опубликовал свою непроизнесенную речь, но и прокомментировал безответственное поведение думского большинства. Вслед за этим текст выступления вышел отдельным изданием^{413}.

После открытия очередного заседания Павел Николаевич поднялся на трибуну в третий раз. Правые депутаты, то ли поняв бессмысленность новой демонстрации, то ли сочтя, что свое отношение к лидеру кадетов они уже выразили, остались на своих местах, и выступление состоялось.