Читаем Милюков полностью

Выступление в Карнеги-холле — одном из крупнейших помещений Нью-Йорка, предназначенных для общественных инициатив, — состоялось 14 января 1908 года по новому стилю, то есть в первый день года по действовавшему тогда в России юлианскому календарю. В отчете о лекции, опубликованном в качестве приложения к ее американскому изданию{419}, говорилось: «Зал был полностью заполнен аудиторией, которая составляла почти 400 человек, представлявших наиболее влиятельные слои города». Поскольку Карнеги-холл в то время был рассчитан как раз на 400 человек, можно с уверенностью утверждать, что сам Милюков в эйфории от оказанного ему приема в полтора раза преувеличил число присутствовавших — дважды сказал о шести сотнях слушателей, с которыми он должен был поздороваться за руку и обменяться любезностями, прежде чем подняться на трибуну{420}.

Лекция была посвящена длительному кризису во внутренней жизни России, его результатам и роли в нем кадетской партии. «Наша позиция как силы, находящейся в положении политического центра, ныне значительно ослабела. Другие партии, значительно более консервативные, чем наша, ныне играют роль умиротворителя». Оратор выразил уверенность, что созданная таким образом стабильность непрочна в силу слишком больших компромиссов с царским режимом и знатью. Анализ соотношения классовых сил в России, политики правительства Столыпина, деятельности оппозиционных группировок позволил Милюкову прийти к выводу, одновременно оптимистическому и предостерегающему: «Если революция в России нечто потеряла в своем внешнем драматическом характере, это произошло не потому, что движение уничтожено, а в результате того, что оно пустило значительно более глубокие корни в низшие социальные слои. На кону ныне социальная структура будущей России. Ныне определяется судьба [России] на ближайшие столетия. И это объясняет, почему массы, которые кажутся немыми и безгласными, всем своим сердцем надеются на нынешние движения, которые не прекратятся, пока тем или иным путем не будут решены основные проблемы». Таким образом, сообщил Милюков американской аудитории, неминуемо основательное преобразование страны, по возможности мирным путем, но не исключены и крайне нежелательные насильственные формы.

Собрание не только выразило благодарность Милюкову, но и единодушно поддержало резолюцию, одобрявшую его подход к решению основных задач, стоявших перед Россией. Павел Николаевич, как указывалось в американском издании лекции и как он повторил в воспоминаниях, был очень доволен впечатлением, произведенным его докладом на весьма влиятельных американцев. Добавим, что, несмотря на все негативные отзывы, которые раздались в его адрес после возвращения из Америки, эта поездка серьезно укрепила его политическое положение на родине — в том смысле, что, поскольку правительство Столыпина нуждалось в развитии экономических, а следовательно, и политических отношений с быстро растущей заокеанской державой, репрессии против лидера кадетов теперь могли быть восприняты в Вашингтоне и Нью-Йорке как своего рода недружественный акт в отношении самой Америки. Очевидно, именно поэтому российский официальный представитель в США барон Роман Романович Розен не просто подозрительно смотрел на визит Милюкова, но отрицательно отнесся к идее его приема американским президентом Теодором Рузвельтом (считалось, что тот благожелательно относится к России; он стал лауреатом Нобелевской премии мира за посредничество в подписании Портсмутского мирного договора между Россией и Японией).

Протокол требовал, чтобы «добро» на прием президентом США иностранного общественного деятеля дал официальный представитель соответствующей страны. Когда же американцы обратились к Розену, он ответил, что не получал никакой просьбы Милюкова, но в случае поступления таковой рассмотрит ее. Ему, однако, было известно заявление Милюкова, сделанное в Нью-Йорке, что, как представитель оппозиции, он не станет обращаться к послу, полагая, что ему будет отказано в рекомендации.

Милюков приехал из Нью-Йорка в Вашингтон, видимо, надеясь, что сам посол проявит инициативу. Но тут коса нашла на камень. В гостиницу к упрямому кадету приходили разные посредники, убеждали его, что американский президент хотел бы с ним встретиться, что посол, безусловно, даст соответствующее рекомендательное письмо. Посетители удивлялись «непонятливости» Павла Николаевича, но на поклон в посольство он так и не пошел.

Вместо приема у Рузвельта состоялась неофициальная встреча с депутатами Конгресса США. Здесь не было никакого доклада, присутствовавшие задавали вопросы, в основном фактического характера, из которых Милюков понял, как мало знали о России даже высокопоставленные американские государственные деятели.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии