Миклуха-Маклай

Миклуха-Маклай разделял взгляды Чернышевского на крестьянскую общину; не раз он высказывался в своих статьях о развращающем влиянии капиталистических отношений, проникавших в жизнь туземцев. Отсюда-то и проистекала его любовь к обитателям берега Маклая, сохранившим первобытно-коммунистические порядки во всей их чистоте, так же как и идейное содержание его борьбы против захвата европейскими капиталистическими странами новы территорий в Океании. Попытка Миклухи-Маклая создать своеобразную социалистическую республику папуасов, кончившаяся такой плачевной неудачей, свидетельствует о прочности утопических взглядов, воспринятых им еще в шестидесятые годы от великих русских революционеров-демократов.

В системе философских взглядов Чернышевского очень большую роль играл воспринятый им у Фейербаха «антропологический принцип».

Сила этого принципа заключалась в революционной критике всех существовавших тогда понятий, а слабость — в том, что он исходил из представления «нормального человека» вообще и выступал в качестве обязательного его атрибута. Эта слабость «Антропологического принципа в философии» прекрасно была вскрыта Марксом в его тезисах о Фейербахе. «Сущность человека, — писал Маркс, — не есть абстракт, присущий отдельному индивидууму. В своей действительности она есть совокупность общественных отношений».[8]

Правда, Н. Г. Чернышевский пошел дальше социологии Фейербаха. Нередко он искал объяснения исторического развития и самой сущности человека в «экономическом положении», в «материальных условиях» людей, и тогда он выходил за пределы антропологического принципа. Но даже тогда, когда Чернышевский обращался к экономике как к источнику общественного развития, он не смог показать, что действительный базис общества — это совокупность исторически определенных производственных отношений.

Миклуха-Маклай знакомился с Фейербахом через Чернышевского. Под влиянием идей последнего он особенное внимание отводит антропологии. Эта наука становится краеугольным камнем его учебных занятий в университете. Но, как уже сказано, в марте 1864 года молодого студента исключили из Петербургского университета без права поступления в другие русские высшие учебные заведения.

Восемнадцати лет Николай Николаевич Миклуха-Маклай оставил Россию и для продолжения своего образования уехал за границу.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Приехав в Германию, Миклуха-Маклай поступил на философский факультет Гейдельбергского университета. Влечение к естественным наукам не только не исключало в нем интереса к философии, но, наоборот, тесно с ним связывалось.

В Гейдельберге Миклуха-Маклай слушал лекции известных физиков и натуралистов—Кирхгофа, Гельмгольца, Бунзена, а также историков, юристов, политико-экономов и философов—Гейсера, Целла, Миттермайера и других.

В Гейдельбергском университете Миклуха-Маклай пробыл около двух лет; затем он переехал в Лейпциг, поступил на медицинский факультет и вскоре перебрался в Иену — маленький университетский городок, где продолжал слушать лекции по медицине. Тогда же Миклуха-Маклай познакомился с эволюционной теорией Дарвина, осветившей ярким светом антропологические изыскания самого Миклухи-Маклая.

В середине XIX века в области естествознания происходили замечательные события. Учение Чарльза Дарвина об изменчивости видов, о постепенном развитии более простых форм растительного и животного мира в более сложные произвело настоящий переворот в биологии. Сущность теории Дарвина сводилась к учению о естественном отборе, согласно которому в борьбе за существование выживают организмы, наиболее приспособленные к условиям окружающей среды.

Эволюционная теория Дарвина явилась лучшим объяснением происхождения видов, но она не могла иметь универсального значения. Говоря о человеке, Дарвин включал его в ту же систему развития, что и остальной животный мир. Но это было принципиальной ошибкой, так как человеческое общество подчинено своим особым законам развития, совершенно отличным от законов развития животного или растительного царства. «Животное пользуется, — говорит Ф. Энгельс, — только внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же своими изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней».[9]

Говоря о происхождении человека, Дарвин все черты, отличающие человека от его животных предков, приписывал только действию естественного отбора. Однако это отнюдь не соответствует истинному ходу эволюции, ибо если развитием животного мира руководит борьба за существование, то в развитии человека решающую роль сыграл труд. А «труд, — как его определяет К. Маркс, — есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой... Веществу природы он сам противостоит, как сила природы».[10] Поэтому только учение Маркса и Энгельса, показав «роль труда в процессе очеловечения обезьяны», превратило эволюционную теорию Дарвина в могущественное средство борьбы против суеверия и религиозных предрассудков и против порабощения человека человеком.