Читаем Михаил Орлов полностью

Как пишет историк, первой задачей Орлова «…по принятии начальства над 16-й дивизией было категорически запретить употребление на учениях палок, шомполов и тесаков, его вторым делом — призвать В.Ф. Раевского[188] к управлению уже раньше учреждённой при дивизии ланкастерской школой. И затем в продолжение всего двухлетнего времени своего командования дивизией он широко и энергично действовал в этих двух направлениях… Дивизионная ланкастерская школа под руководством В.Ф. Раевского развилась блестяще, и то, что делалось в ней и что вскоре погубило Раевского, делалось, конечно, с ведома и одобрения Орлова. Не ограничиваясь Кишинёвом, Орлов основал ряд таких же училищ в тех городах и местечках дикой тогда Бессарабии, где были расположены отдельные части его дивизии, и тратил на них немало собственных денег»{302}.

* * *

15 июня 1820 года генерал Инзов, главный попечитель колонистов Южного края, был назначен исправляющим должность наместника Бессарабской области. Местом его пребывания стал Кишинёв, куда Иван Никитич вскоре и переехал из благодатной Одессы. А 21 сентября, после продолжительной своей поездки с семейством генерала Раевского по Северному Кавказу и Крыму, сюда приехал Александр Пушкин. Наверное, первый визит, который он сделал — после, разумеется, визита к своему начальнику, в доме у которого он поселился, — был визит к Орлову. Очевидно, гость и хозяин достаточно быстро нашли общий язык, потому как уже через несколько дней они отправили в Петербург совместно написанное послание, адресованное всем «арзамасцам»:

«В лето 5 от Липецкого потопа — мы, превосходительный Рейн и жалобный Сверчок, на лужице города Кишинёва, именуемой Быком[189], сидели и плакали, вспоминая тебя, о Арзамас, ибо благородные гуси величественно барахтались пред нашими глазами в мутных водах упомянутой. Живо представились им ваши отсутствующие превосходительства, и в полноте сердца своего положили они уведомить о себе членов православного братства, украшающих берега Мойки и Фонтанки…»{303}

Совсем скоро Пушкин стал в доме Орлова своим человеком, о чём свидетельствует майор Раевский:

«Орлов по привычке говорил очень свободно. За обедом у него редко было менее 15 или 20 человек: два брата Липранди, Охотников, майор Геевский, я, несколько свитских офицеров, А.С. Пушкин были всегдашними посетителями. Бригадный генерал Пущин и Волховский часто обедали и проводили вечера у него»{304}.

Особое внимание обратим на фамилию Липранди — представителей давно уже переселившегося в Россию старинного испанского рода.

Старший из братьев, Иван Петрович[190], будучи офицером квартирмейстерской части, участвовал в Шведской кампании, Отечественной войне и Заграничном походе, потом, служил в оккупационном корпусе, помогая префекту парижской полиции Видоку в поисках заговорщиков-бонапартистов. В январе 1820 года он, в чине подполковника, был определён в Камчатский пехотный полк — кажется, причиной тому была какая-то парижская дуэль, — хотя здесь, как о нём говорили, он «занимался изучением восточного вопроса».

Младший его брат, Павел Петрович[191], офицер лейб-гвардии Гренадерского полка, очевидно, пребывал в это время здесь в отпуске.

Иван Петрович очаровал Пушкина своей образованностью: он знал многие европейские, восточные и классические языки, занимался различными областями науки, собрал и привёз обширную библиотеку, которой поэт свободно пользовался. К тому же он был прекрасным рассказчиком и много чего рассказал Александру о войне, о своих парижских приключениях и многочисленных дуэлях… Скорее всего, именно он явился прообразом Сильвио в пушкинском «Выстреле».

«По свидетельству Липранди, Пушкин особенно близок был с Охотниковым и с В. Раевским. Дружба с будущими декабристами, ежедневное общение с ними вдохновили поэта на такие вольнолюбивые стихотворения, как “Кинжал”, “Послание В.Л. Давыдову”, “Послание П.С. Пущину”. В это время у поэта возник замысел поэмы о новгородце Вадиме, возглавившем восстание против Рюрика»{305}.

Нередко наведывался Пушкин и к самому генералу Орлову, которого он уважал чрезвычайно, даже робел перед ним, хотя тщательно скрывал это за нарочитой развязностью. Обычно он приходил к Михаилу Фёдоровичу в вычурных бархатных шароварах, усаживался, развалясь, на диван и вёл с хозяином долгие беседы на политические темы…

…Можно сказать, что провинциальный Кишинёв в то время просто изобиловал романтическими героями — кроме вышеназванных, осенью того же года сюда приехал князь Александр Ипсиланти, готовящийся поднять знамя восстания на землях Эллады. Он стал весьма частым и очень желанным гостем в доме своего былого однополчанина…

<p><emphasis>Глава четырнадцатая.</emphasis></p><p>«И ПАМЯТЬ КАМЕНКИ ЛЮБЯ…»</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии