Читаем Михаил Орлов полностью

Известно, что разговор этот был заведён затем, чтобы «прощупать» настроения Раевского. В XX веке историки и литературоведы с милой наивностью утверждали, что будущие декабристы скрывали свою тайну от Пушкина, чтобы сберечь его талант для России — хотя на самом деле они просто не доверяли его экспрессивному характеру, опасаясь, что Александр сразу возжелает действовать и погубит доверившихся ему товарищей. Того, что история тайного общества получит столь трагический финал, никто и предположить не мог… Думалось, что времена Кикина[193] и Волынского[194] в России прошли навсегда.

Пушкин пребывал в гостеприимной Каменке чуть ли не до конца февраля, съездив, правда, отсюда с Раевскими в Киев и Тульчин. А потом, уже в одиночестве, выезжал и в Одессу, так что в Кишинёв возвратился только в марте…

Очевидно, что и Орлов уехал из Каменки одновременно с Раевскими и Пушкиным, заехал в Тульчин и отправился в Киев.

Очень важно обратить внимание на утверждение М.В. Нечкиной о том, что в Каменке «Орлов успел написать письменные предложения о реорганизации тайного общества, которые он и предложил Московскому съезду»{309}. Ещё раз повторим, что меморандум этот был подготовлен генералом до приезда в Киев.

В Тульчине Михаил повстречал князя Сергея Волконского, не только составившего ему компанию в путешествии до Киева и дальше, но и оставившего письменное свидетельство об этом путешествии:

«Проездом через Киев он решил сделать попытку о давно затеянной им женитьбе с дочерью Николая Николаевича Раевского — Екатериной Николаевной. Переговоры эти шли через брата её Александра Николаевича, который ему поставил первым условием выход его из деятельных членов тайного общества. Александр Николаевич, как человек умный, не был в числе отсталых, но как человек хитрый и осторожный, видел, что тайное общество не минует преследования правительства, и предложил первым условием Орлову выход из общества, и Орлов, выехав из Киева, был в шатком убеждении, что ему делать»{310}.

Далее следует самый, пожалуй, загадочный эпизод из всей весьма непростой биографии Михаила Орлова… Итак, наш герой приехал в Москву.

Историк пишет: «Съезд Союза Благоденствия состоялся в начале января 1821 г. на московской квартире Фонвизиных и продолжался около трёх недель или даже более. Съехались Николай Тургенев, Ф. Глинка, Михаил Орлов, оба Фонвизины, Якушкин, Граббе, Комаров, Бурцов, Охотников»{311}.

Лица, ранее нам незнакомые, и далее не представят для нас никакого интереса, поэтому не будем уточнять, кто есть кто и какие страсти разгорелись на съезде по поводу некоторых из присутствующих. К тому же на сей раз уважаемый автор не совсем точен, упустив ряд участников съезда. Волконский вспоминал:

«Прибыв в Москву, нашли московских и петербургских депутатов уже собранных, но как было положено, что правом голоса пользоваться только могут члены — основатели общества, а не члены, впоследствии поступившие в тайное общество, то я и Комаров были устранены от участия в прениях, а это право было предоставлено одному из Южной думы — Бурцову. В числе моек, членов были Фонвизин, Якушкин, Колошины, Граббе; в числе петерб. не упомню, кто был, а председателем был выбран Мих. Орлов. С самого начала съезда было получено из Петербурга] от тамошней думы сообщение, что правительство следит за действиями тайного общества и что будет осторожнее прекратить гласное существование общества и положить закрытие оного, а членам поодиночке действовать по цели оного. Главное основание этого побудительного обстоятельства было сообщение Фёдора Глинки, который, быв адъютантом у Милорадовича, имел случай о надзоре правительством положительные сведения, и было решено коренными членами Моск. конгресса закрыть два совокупных общества, и к этому пристал и Орлов»{312}.

Здесь всё верно: Союз благоденствия оказался «под колпаком» тайной военной полиции, созданной после возмущения лейб-гвардии Семёновского полка. Её руководитель, библиотекарь Гвардейского Генерального штаба Грибовский[195], являлся членом Коренного совета Союза благоденствия… Таким образом правительство имело полную картину деятельности тайного общества.

В докладе Грибовского о Московском съезде особое внимание было уделено Орлову — тому его выступлению, о котором Волконский в своих записках почему-то (на то можно предположить различные причины) предпочёл умолчать.

Зато Якушкин, менее близкий к Орлову, не только пересказал его речь, но и высказал своё предположение:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии