Михаил II

Утро началось поздно, часов в девять с доклада командира пластунов. Его люди с самого рассвета проверяли информацию, полученную от армейских разведчиков еще в штабе Каледина. Не всю, конечно, а конкретно по станции. Распоряжение о подготовке ее штурма я не отменил. Это действие хорошо вписывалось в более амбициозную идею захвата Ковеля. По этому плану пластуны тоже работали, и не только они. Несколько разведгрупп было направлено к городу, да и в сам город с заданием собрать конкретную информацию, а если будет возможно, то взять «языков». И не кабы каких, а офицеров. Только делать все это тихо, чтобы не насторожить австрийцев. Терять преимущества внезапности я не желал. Станция находилась в десяти верстах от Ковеля, а я хотел подвести нашу кавалерию ближе к городу, чтобы еще во время штурма станции первые конные разъезды появились на окраинах этого центра австрийской оккупации. Разведгруппы, направленные в Ковель, состояли в основном из сербов и словаков. Все они служили раньше в австро-венгерской армии и добровольно сдались русским. Использовать в рейдах бывших военнослужащих австро-венгерской армии предложил Клембовский. Не знал он, куда определить бывших австрийских солдат, предложивших свои услуги в войне против поработителей славян. Сначала я без всякого энтузиазма выслушал предложение старого знакомого великого князя. Но когда Клембовский назвал фамилию старшего этой команды перебежчиков, я сразу согласился взять добровольцев под свое крыло. Еще бы не согласиться, ведь командовал бывшими австро-венгерскими солдатами Иосиф Броз Тито. Будущий основатель Югославии наверняка был хороший организатор и стратег, понимал толк в тайных операциях. А во время рейда по вражеским тылам такие специалисты были на вес золота. Вот сейчас он сам и его люди были направлены в Ковель. Одеты они были в привычную австрийскую форму, документы имели подлинные, захваченные в ходе Брусиловского прорыва, так что наши разведчики прошли бы любую проверку на улицах Ковеля. Кроме разведданных и захвата ценного «языка» им было рекомендовано попытаться из своих земляков организовать «пятую колонну». Конечно, только рекомендовано, ведь времени на настоящую подрывную работу среди славян, служащих в австро-венгерской армии, практически не было.

Я запланировал начать операцию через три дня. Как раз к этому времени должна подойти Туземная дивизия. И, в конце концов, подготовят к операции «Опели». Да и водители потренируются управлять тяжелым грузовиком, двигаться задним ходом. Эти дни нужны были и для отдыха. Кавалеристы вымотались, преодолевая большое расстояние от Житомира до полосы 8-й армии, а потом еще прорыв во вражеский тыл. На их лошадей было жалко смотреть, а несколько пало во время этих изнурительных маршей. Солдаты мехгруппы вымотались, вытаскивая автомобили из грязи. Слава богу, дорога к станции была более-менее проезжей. Некоторые участки даже были посыпаны гравием. Единственным проблемным местом был брод через реку, рядом с которым мы и разбили лагерь. Поэтому, дав сутки отдохнуть солдатам мехгруппы, я приказал поручику Хватову перебираться на другую сторону реки и в лесочке рядом с гравийной дорогой разбивать лагерь мехгруппы. От этого места до станции было чуть больше четырех верст. Пока мехгруппа перебиралась на новое место дислокации, я с офицерами дивизии по картам проводил штабные учения. Притом со всеми офицерами 9-й кавалерийской дивизии. Ночью в лагерь прибыла, после своего героического рейда, 2-я бригада генерал-майора Мошнина. Происходила концентрация всех сил для исполнения моей очередной бредовой идеи. Пусть она была и бредовой, но ее готовились осуществлять весьма здравомыслящие и опытные люди. Я прислушивался к словам таких офицеров и даже на одно из предложений потратил несколько золотых червонцев. Местные крестьяне очень их уважали, гораздо больше чем бумажные рубли. А дело было вот в чем. Начальник дивизионной разведки, после того как закончили допрашивать одного из австрийских офицеров, захваченного в Ковеле, начал рассказывать мне о действиях его службы по контролю за обстановкой в ближайших к лагерю хуторах и деревнях. Вопрос был важный, и ему уделялось большое внимание. Требовалось сохранять скрытность, а без установления хороших отношений с местным населением сделать это было невозможно. Если крестьяне будут хоть чем-то недовольны, то доведут до австрийцев, что недалеко от станции разбила лагерь большая воинская часть русских. Хотя местное население очень не любило периодически грабивших их австро-венгров и хорошо относилось к Русской армии, солдаты которой были тоже православными, но кто знает этих мирных жителей – хохлы они и есть хохлы. Так вот, полковник Кузякин заявил: