Из радиограммы, подписанной Багратионом, можно было понять только одно – Туземная дивизия начала действовать по плану Р. А значит, она уже в тылу у противника и начинает свой рейд. Потери во время прорыва в тыл австрийцев совсем небольшие. Ну, что же, это было очень хорошо – мой план начинал осуществляться. Вместе с Туземной дивизией в тыл неприятеля должен был войти и отряд Нестора Махно. Так что вскоре можно было ожидать возникновения на территории, контролируемой австрийцами, анархической республики. Конечно, это было не главное. Гораздо важнее то, что «Дикая» дивизия теперь в тылу у неприятеля, и вскоре джигиты начнут заниматься любимым своим делом – грабежами и вырезанием «гуяров». Сдерживающего влияния великого князя и служб полковника Попова нет, а даже наоборот, Михаил Александрович требует навести больше ужаса на австро-германцев. Мирные жители, по логике джигитов, были пособниками «гуяров», а значит, с ними можно было обращаться, как с вражескими вассалами. Даже бывший мой ординарец Марат Алханов считал, что только подданные Российской империи имеют право на его защиту, остальные являются законной добычей настоящего мужчины. Переубеждать его было бесполезно, да и, по моему мнению, не нужно. Родовые обычаи и делали «Дикую» дивизию тем, чем она сейчас являлась – страшной для врагов и, пожалуй, единственной крупной военной частью, которую не поразили метастазы разложения и усталости нижних чинов от войны. Не особо сильно метастазы разложения поразили и казацкие дивизии, но там все-таки попадались распропагандированные в госпиталях нижние чины, настроенные против войны и преступной власти. А вот в «Дикой» дивизии таких не было. По крайней мере, мне о таких фактах не было известно. Полковник Попов почти ежедневно докладывал мне о настроениях в среде джигитов. А уж если бы в дивизии были антивоенные, а тем более антиправительственные настроения, его служба этого бы не пропустила. Правда, уже четыре дня я не разговаривал с Николаем Павловичем, но вряд ли за такой срок зараза могла проникнуть в среду всадников. А не разговаривал я с полковником Поповым по простой причине – отправил его и набранную им команду в Петроград в распоряжение Каца. Так что пускай и не в полном объеме, но я действовал согласно плану, разработанному с моим другом. Конечно, главные пункты плана не выполнены. Не отгружено в Петроград ни одного эшелона с продовольствием, да и надежных солдат я туда не отправил. С полковником Поповым в столицу поехало только тридцать два человека, и половина из них даже стрелять толком не умела. Задержка с исполнением главных пунктов плана меня мучила, и, может быть, это была одна из причин решения вывести мех-группу из рейда. Я собирался все подразделение сразу же, когда мы вернемся в Житомир, направить в Петроград. И уж об этом мне не надо ни с кем договариваться. Официально такого подразделения, как мехгруппа, нет. Автомобили и пулеметы – все трофейное. Осталось отладить боевое взаимодействие бойцов, и подразделение для самых разных дел по спасению государства готово. Если на фронте ситуация сильно ухудшится и Николай II запретит забирать с фронта даже сводный полк, о чем я в общем-то с императором договорился, то о мехгруппе никто из большого начальства не знает, и она-то точно окажется в Петрограде. А это будет очень весомый аргумент в переговорах со всякими там революционными матросами и запасными частями, окопавшимися в столице.