Читаем Микаэл Налбандян полностью

Степанос Назарян — Овсепу Измиряну.

26 марта 1858 г.

«Ваша и моя мечта, победив всевозможные препоны, осуществилась, и «Юсисапайл» сияет на армянском небосводе своими светлыми лучами — одному на радость сердца, другому — неизлечимая рана в сердце, патриотам — гордость, ненавистникам нации — стыд и позор!»

<p>ПЕРВЫЙ АРМЯНСКИЙ ГРАЖДАНИН</p>

Время зажечь потухший огонь патриотизма в охладевших сердцах!

Микаэл Налбандян

Человек силен и обеспечен только в обществе, но чтобы и общество, в свою очередь, было сильно и обеспечено, ему необходима непосредственная, органическая связь — национальность.

Виссарион Белинский

…Тот, кто хочет правды и справедливости, должен уметь безбоязненно стоять за них.

Николай Серно-Соловьевич

Забот с изданием «Юсисапайла» было так много, что Налбандян на некоторое время оторвался от происходящих в Нахичеване-на-Дону событий.

А когда в начале марта первая тетрадка «Юсисапайла» была наконец разослана подписчикам, когда в какой-то степени утряслись дела с наборщиками армянского шрифта и были уже готовы материалы для следующих номеров, Налбандян вспомнил вдруг, что не получил ответа на посланное год назад Карапету Айрапетяну свое письмо, и решил возобновить прервавшуюся с ним переписку.

По каким-то дошедшим до него слухам Микаэл интуитивно чувствовал, что его соратник и друг несколько охладел к нему. Однако причины Микаэлу пока не были известны. Но Налбандян все же считал, что ему, во всяком случае, необходимо похвастаться успехом и заодно выразить свою признательность. Ведь своим существованием и преуспеянием журнал и типография обязаны содействию их сограждан, и в первую очередь Карапету Айрапетяну. «Да будет вам известно, с какой самоотверженностью днем и ночью, до ломоты в спине и рези в глазах, работаем мы, пишем и правим, печатаем и мучаемся, — сообщал Микаэл Айрапетяну и добавлял: — Все это в наших силах, а что касается материальных средств, то мы их не имеем, и в этом нам должна помочь нация».

Знал ли Микаэл о том, что в Нахичеване-на-Дону происходит новая расстановка сил, слышал ли, какую теплую встречу организовали там новому епархиальному начальнику Габриэлу Айвазовскому? Известно ли ему было, что Айвазовский призвал халибяновцев и айрапетянцев к миру и согласию?

Казалось бы, что с изданием «Юсисапайла», с одной стороны, и этими событиями, с другой, наметилось новое соотношение сил. Но означало ли это, что грядет жестокая битва?

Можно было не сомневаться, что так оно и будет.

Несмотря даже на то, что их общее дело Микаэл Налбандян представил всего лишь как скромное пожелание: «Суметь хотя бы показать, каким должен быть журнал для воспитания своей нации».

И именно первая попытка послужить примером явилась поводом к тому, чтобы противники, которые до этого находились в беспокойном и нетерпеливом ожидании, с выходом первого номера журнала тут же бросились А наступление.

Причиной послужила рецензия на книгу Степаноса Назаряна «Журнал новой армянской речи».

Как и во всех тех случаях, когда начиналось какое-либо новое дело, Микаэлу Налбандяну и на этот раз суждено было стать и его основателем, и теоретиком, и практиком.

Прежде всего ему пришлось теоретически обосновать и охарактеризовать самый предмет литературной критики, ибо среди армян бытовало мнение, что эта пресловутая «критика» придумана, чтобы порочить людей, выставлять на всеобщее посмешище ошибки или недостатки авторского труда. Словом, «критика — это сплетня или клевета».

В действительности же, объяснял Налбандян, критика является тем критерием, которым оценивается степень просвещенности той или иной нации. Следовательно, посредством критики можно понять отношение нации к действительности.

Критика — это святой и беспристрастный суд, перед которым равны все, как друзья, так и враги. Налбандян был убежден, что критика обязана отдавать должное достоинствам противника, и сам был готов объективно рассматривать труды авторов. Именно уровень критики обусловливает уровень национальной литературы, ибо если в литературе проявляется «душа нации, ее взгляд, общественная жизнь», то настоящая критика является «мерой и степенью всего этого».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии