Мифы, предания и сказки Западной Полинезии

— Нет, нет, это невозможно, я боюсь, ведь ты из дома вождя, знатного и благородного.

Но женщина остановила его:

— Не бойся, прошу тебя, ничего не случится, ничего не будет с тобой. Вождь уже видел мое лицо, но я еще не видела его [442].

И юноша лег с ней. А Матуу пришел тем временем к больному вождю и сказал ему:

— Помнишь, я предупреждал тебя, что не следует юноше приходить сюда. Так вот, он пришел и согрешил с твоей женой.

На это вождь сказал:

— Пусть так. Я об одном только молюсь: чтобы она понесла и родила от него, ведь я совсем слаб. Но вот что: они должны покинуть эту землю и отправиться в Папаингалангала [443]. Ведь с возвращением Фале-ата им будет куда труднее, я опасаюсь его гнева.

И юноша с Туи-тонга-маатоэ бежали в Салелолонга, а она в это время уже понесла. Прибыли они туда и укрепили свою лодку у скал в Салетангалоа, что в местности Салелолонга.

Там женщина родила мальчика, названного Таула-папа — Якорь, Брошенный у Скал: ведь они укрепляли свою лодку у тех прибрежных скал.

Примечание № 68. [40], конец XIX в., о-в Уполу, с самоанск.

69. Рассказ о Туу-леа-маанга

Туу состоял главным рыболовом при благородном вожде Улу-селе, правившем в Афули, на Мануа [444]. Туу ловил рыбу вершей; в обязанности его входило следить за тем, чтобы у вождя и всей его семьи всегда была рыба. Готовили же ее родственники вождя, а часть готового кушанья они относили рыболову Туу и его родным. Так было у них заведено, и продолжалось это очень долго; союз этот был крепким и надежным. Но вот что случилось однажды. Вершу с рыбой втащили на берег, а в верше оказалась очень большая рыба — такие рыбы называются танафа [445]. Рыболов сразу сказал, что рыба эта плохая, негодная, а потом спрятал ее, утаил от вождя Улу-селе и его родных. И сделал он все это уже в сумерках.

На следующий день вождь Улу-селе вышел на берег прогуляться. Гуляя, он наткнулся на сушившуюся на солнце вершу. Как раз в это время Туу взглянул в ту сторону и увидел, что благородный вождь стоит подле верши и рассматривает ее.

Итак, Улу-селе стал внимательно рассматривать вершу и вдруг заметил, что в ней довольно много рыбьей чешуи; это была чешуя рыбы танафа. Чешуя эта осталась в верше, когда рыбу вытаскивали — тащить ее было нелегко. Улу-селе собрал всю эту чешую и отнес к себе домой. Ни дети, ни все другие его родственники ничего не заметили.

На следующее утро вождь приказал своим детям:

— Идите и готовьте печь, надо накормить нашего рыболова.

Дети пошли готовить земляную печь. Отсылая их работать, вождь велел:

— Когда печь нагреется, вернетесь сюда за мной и я пойду готовить луау [446] для нашего рыболова Туу.

А когда он пришел готовить луау, то насыпал прямо в кушанье набранной рыбьей чешуи. Вся чешуя попала в луау.

Наконец готовое кушанье вынули из печи и разложили в корзинки. Вождь сказал:

— Несите это луау нашему рыболову Туу.

Готовое кушанье было доставлено рыболову Туу, а тот и не подозревал, что положил туда высокородный Улу-селе. Туу стал звать своих родных:

— Идите сюда, нам принесли луау.

Вот первый родственник подошел, получил луау и тут заметил, что в еде полно рыбьих чешуек. Он сказал Туу:

— В этом луау почему-то полно чешуи.

— Дай-ка сюда, — велел Туу.

Взглянул он, а там чешуя танафа. Тут он догадался, что о той самой рыбе, которую он утаил, стало как-то известно. Очень огорченный, он ничего не стал есть и принялся думать: "Как могли хоть что-нибудь узнать об этой злополучной спрятанной рыбе?" И наконец его осенило, что вождь Улу-селе выбрал эту чешую из верши и что было это накануне, как раз тогда, когда вождь прогуливался по берегу. Ведь он же сам видел, как вождь стоял возле верши и внимательно разглядывал ее.

Страшный стыд охватил Туу, и он подумал: "Я не хочу больше жить, я должен умереть".

Он кинулся на берег, бросился в воду и поплыл прочь. И думал он при этом так: "Уж если умереть, так умереть в море".

Дети Туу и все его родные горевали и плакали — ведь он уплыл от них в такую позднюю, темную пору; они не знали, куда и зачем он поплыл, не понимали почему.

Он же плыл, плыл и достиг берегов местности Нуули [447], на острове Тутуила. Когда он прибыл туда, еще стояла ночь. Он проплыл проходом Авателе; верша его была с ним.

А в это время тамошний оратор, благородный и знатный Ланга-фуа, вышел на своей лодке ловить рыбу на крючок. Лодка Ланга-фуа сновала туда-сюда, и вот он заметил, что в самом начале прохода, между рифами, то появляется, то исчезает какой-то человек. Ланга-фуа бросился туда со всей поспешностью, но волны, бурлившие в проходе между рифами, потопили его лодку. А Туу, которого поддерживала на воде его верша, волны спокойно вынесли на берег. Ланга-фуа стал звать его:

— Где ты, благородный господин? Помоги мне, иначе я погибну!

Туу бросился на помощь, удержал и поставил на воду балансир той лодки и велел Ланга-фуа:

— Забирайся на верх лодки и бери весло.

[...] Потом Ланга-фуа спросил:

— Кто ты, благородный господин?

И в ответ услышал:

— Я Туу.