Мгла

– Нет, это не срочно. Вообще не понимаю, почему ей взбрело в голову звонить в такой час… Никакого такта. – Хюльда снова отклонила вызов и на этот раз выключила телефон. – Вот теперь нам никто не помешает.

– Еще вина? – спросил Пьетюр, глядя на ее полупустой бокал.

– Не откажусь, спасибо. Но это последний. У меня завтра рабочий день.

Пьетюр наполнил ее бокал. Повисла неловкая пауза. Тем для разговора у Хюльды не осталось – она устала, да и алкоголь возымел свое действие.

– Вы намеренно не стали заводить детей? – спросил Пьетюр несколько неожиданно, видимо желая продолжить тему супружеской жизни Хюльды.

Вопрос застал ее врасплох, хотя она и понимала, что рано или поздно ей придется рассказать об этом Пьетюру, по крайней мере, если их отношениям суждено развиваться.

Хюльда помедлила с ответом, а Пьетюр, проявляя присущую ему деликатность, терпеливо ждал.

– У нас была дочь, – наконец вымолвила Хюльда как на духу.

– Прости, я думал… – Пьетюр был явно удивлен и немного растерян. – Ты вроде говорила, что… Я думал, у вас нет детей.

– Вообще-то, я этого не говорила. Прости. Об этом трудно рассказывать. – Голос Хюльды надломился, но она прилагала усилия, чтобы не дать волю эмоциям. – Она умерла.

– У меня нет слов… – сказал Пьетюр тихо. – Мне ужасно жаль…

– Она лишила себя жизни.

Слезы покатились по щекам Хюльды. Ей не часто доводилось говорить о своей дочери, хотя она думала о ней каждый день.

Пьетюр не проронил ни слова.

– Ей было всего тринадцать лет – совсем ребенок. После того как ее не стало, мы с мужем больше не пытались завести детей. Йоуну уже было к пятидесяти, а мне – на десять лет меньше.

– Вот как… Сколько же тебе пришлось пережить, Хюльда…

– Прости, не могу об этом говорить, но так все и было. Потом умер Йоун, с тех пор я одна.

– Все может измениться, – сказал Пьетюр.

На губах Хюльды появилось подобие улыбки, но в этот момент она почувствовала, как усталость наваливается на нее с новой силой. Нужно было отправляться домой.

Пьетюр, видимо, уловил ее состояние:

– Тебе, наверно, пора?

Хюльда пожала плечами:

– Думаю, да. Спасибо за вечер, Пьетюр.

– А завтра встретимся?

– Да, – ответила она без тени сомнения. – Это было бы прекрасно.

– Можем пойти куда-нибудь и отметить завершение твоей службы в полиции. Приглашаю тебя на ужин в «Хольт»[17]. Согласна?

– Да, с удовольствием. Я там не была уже много лет – двадцать или тридцать.

– А я не могу каждый вечер навязывать тебе свои кулинарные изыски. Значит, решено.

Они поднялись с дивана, и Пьетюр слегка коснулся губами щеки Хюльды.

– Ягненок был вкуснейший. Если бы я сама так готовила!

Они вышли в прихожую, и Пьетюр внезапно спросил:

– Как ее звали?

Вопрос обескуражил Хюльду. В глубине души она понимала, о ком он говорит, но, не решаясь ответить сразу, переспросила:

– Что, прости?

– Как звали твою дочь? – В голосе Пьетюра звучал неподдельный интерес.

Хюльда осознала, что уже много лет не произносила имени своей дочери вслух, и ей стало стыдно за себя.

– Димма[18]. Ее звали Димма.

Последний день

I

Хюльда ворочалась в постели – вставать ей не хотелось.

Повернувшись на другой бок, она попыталась заснуть снова, но у нее ничего не вышло. Будь она моложе, она могла бы поспать подольше, но с годами это становилось все труднее.

Бросив взгляд на будильник, Хюльда c огорчением поняла, что, как и днем раньше, проспала слишком долго.

Она ведь собиралась посвятить день расследованию, не теряя ни одной минуты. С трудом оторвавшись от подушки, Хюльда почувствовала, что у нее раскалывается голова. Предыдущий вечер был прекрасен, но ей все же не стоило столько пить – она не привыкла к подобным возлияниям. Иногда она позволяла себе бокал вина за ужином, но не более того.

Однако времени на раскачку не было – нужно было взять себя в руки и сконцентрироваться на деле, пусть даже из упрямства, потому что интерес к нему почти угас. И из чувства долга по отношению к погибшей русской девушке.

Кроме того, Хюльда никак не могла допустить триумфа Магнуса. Она настояла на том, чтобы он выделил ей для расследования хотя бы день, и теперь намеревалась приложить все усилия, чтобы к вечеру сдать максимально полный отчет и навсегда распрощаться с полицией.

А потом ее ждало новое свидание с Пьетюром. Она считала оставшиеся до него часы.

II

Она попыталась подняться с обледенелой земли, но это оказалось нелегко – увесистый рюкзак на спине осложнял задачу.

– Спускайся вниз! – крикнул он.

Девушка едва ли не на четвереньках сползла к подножию, мысленно поблагодарив судьбу за то, что осталась цела и невредима.

– Давай палки мне, – сказал он. – А тебе на ботинки пристегнем кошки[19], и ты сможешь воспользоваться ледорубом.