Читаем Между степью и небом полностью

Как? Да как угодно – лишь бы не доподлинным именем.

А вой окреп; рвущая душу полужалоба, полуугроза с новой силой выстелилась-полилась ниоткуда и отовсюду разом; и под всплеск этого муторного нытья Злая Кобыла, ладившаяся вроде бы прямёхонько на плотную гурьбу общинников, вдруг круто развернулась к единственному одинокому, к Мечнику. Развернулась, и гораздо шибче, нежели прежде, зашаркала по траве четырьмя парами своих неуклюжих ног.

На миг отвлёкшись от добивания самых завзятых да пронырливых муравьёв, Кудеслав раздраженно показал Мраковой Жути кулак, и та, хоть действительно гляделась воплощённою жутью, мгновенно сбавила ход. То есть сбавила ход и вновь начала разворачиваться к Огнищам лишь передняя пара Кобыльих ног. Средние четыре ноги изрядно замешкались с новым поворотом, ноги задние и того позже сообразили, что там взбрело в голову голове, а потому Мракова Жуть едва не разорвалась натрое.

Хряк знает, кто и как порядкует обрядовыми действами. Словно бы по наитию всегда выискивается кто-то, назначающий кому и что делать. Кто? Сказано же: хряк его знает. Во всяком случае, Белоконь, Зван, Яромир – эти уж точно тут ни при чём, иначе действа были бы куда умней. И, наверно, страшней. И… как бы это… одинаковей, что ли? А то каждое в чём-то да отлично от прошлогоднего. Пускай отлично не в главном, а мелочами – количеством Чернухиных ног, к примеру, или успеет ли оная Чернуха добраться до градской поляны, или ёще такое распрочее… Но ежели вспомнить, что неглавные эти отличия прорастают одно сквозь другое дюжие дюжины лет, то… Уже правнуки теперешних недорослей вполне могут утратить разуменье истинной сути обряда; да и нынче мало кто её – суть-то истинную – памятует да разумеет. Ведь даже сам вид Кобылы Страха, дурацкого этого опудалища, и тот, поди, уже мало имеет общего с образом первоначальным, правдивым… Впрочем, это-то не из-за глупости учинителей действа, а как раз по-умному. Ибо доподлинное изображенье как бы не еще страшней, чем доподлинное именованье: похожесть образа приманывает верней зазывного клича.

Почему же всё-таки Зван велел внимательнее и “новым глазом” присмотреться к обряду? На что тут смотреть-то?! Время страха, называется – свиньям на потеху такие страхи! Это вон баб и малолетних можно пугать засвеченными внутри черепа копотными дегтярными плошками да воем, который якобы отовсюду. А Кудеслава-Урмана-Мечника не вдруг напугаешь. Он, Мечник-то, на своём веку и виды ещё не такие видывал, и знатьё знавал не такое. Подумаешь, мудрость! Ляг рожей в траву, голову укрой мокрою холстиной да вой себе, на сколь достанет силёнок и дури…

Охотней всего Кудеслав бы плюнул вслед ходячему Чернухиному опудалу и ушел отсюда к хряковой бабушке… то есть, конечно, не к хряковой и к ещё далеко не бабушке – Весёлая Ночь окончилась, однако у общинного охоронника было самое меньшее две-три возможности хоть частично наверстать упущенное. Но уйти означало бы нарушить Огнелюбов завет – дело совершенно немыслимое даже, в общем-то, и без того бы дива, которое давеча содеял ковательский старейшина для некоего Урмана. Эх-хе-хе…

В досадливой рассеянности Мечник едва не уселся на то самое место, откуда пару мгновений назад вскочил. Хвала богам, именно “едва не”: о муравьях ему вспомнилось всё-таки прежде, чем те успели напомнить о себе сами.

А нового места для удобного сидения Кудеслав подыскать не успел.

Взволнованный, однако же не сказать, что очень громкий гомон близ Костров, нестихающее и порядком уже приевшееся вытьё, утренний распев безучастных к людским занятиям птиц – всё слышимое и слышащееся напрочь забил неожиданный удар (иначе никак не скажешь) истошного бабьего визга.

Зря, пожалуй, Мечник счёл неумёхами безвестных может быть даже самим себе порядкователей обрядового действа. Пока опытный воин Урман сражался с муравьями и думал всякие думы, пока прочие родовичи кто с деланой, а кто и с подлинною опаской следили за притворно неуклюжими выходками Чёрной Кобылы, её Кобылины пособники умудрились никем не замеченными прокрасться низкотравьем голого берегового луга.

Они бросились на толпящихся близ Купалова Огня, как волки бросаются на изготовившееся к обороне стадо лесных свиней. Все разом бросились. Молчком. По-страшному. Таким наскоком волки умеют превратить смелых опасных зверей в беспомощно разбегающуюся добычу. И в такое же спасающееся бегством никчемье превратили Кудеславовых родовичей эти вот внезапные напастьники, человекоподобье которых почти не угадывалось под кудлатыми накидками, заскорузлыми не то от ржавой засохшей глины, не то от засохшей крови.

И Кобыла мгновенно вытряхнулась из нарочитой своей неуклюжести. Мракова Жуть действительно стала жутью – стремительной, торжествующей. Победительной и непобедимой. Она даже вроде бы выше сделалась, плотней, настоящее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сказанья о были и небыли

Изверги
Изверги

"…После возвращения Кудеслава-Мечника в род старики лишь однажды спрашивали да слушались его советов – во время распри с мордвой. В том, что отбились, Кудеславова заслуга едва ли не главная. Впрочем, про то нынче и вспоминает, похоже, один только Кудеслав……В первый миг ему показалось, что изба рушится. Словно бы распираемый изнутри неведомой силой, дальний угол ее выпятился наружу черным уступом-горбом. Кудеслав не шевелясь ждал медвежьего выбора: попятиться ли, продолжить игру в смертные прятки, напасть ли сразу – на то сейчас воля людоеда……Кто-то с хрипом оседал на землю, последним судорожным движением вцепившись в древко пробившей горло стрелы; кто-то скулил – пронзительно, жалко, как недобитый щенок; кричали, стонали убиваемые и раненые; страшно вскрикивал воздух, пропарываемый острожалой летучей гибелью; и надо всем этим кровянел тусклый, будто бы оскаляющийся лик Волчьего Солнышка……Зачем тебе будущее, которое несут крылья стервятника? Каким бы оно ни казалось – зачем?.."

Георгий Фёдорович Овчинников , Лиза Заикина , Николай Пономаренко , Федор Федорович Чешко

Славянское фэнтези / Психология / Образование и наука / Боевик / Детективы
Ржавое зарево
Ржавое зарево

"…Он способен вспоминать прошлые жизни… Пусть боги его уберегут от такого… Дар… Не дар – проклятие злое……Росло, распухало, вздымало под самые тучи свой зализанный ветрами оскал древнее каменное ведмедище… И креп, набирался сил впутавшийся в чистые запахи мокрого осеннего леса привкус гари… неправильной гари – не пахнет так ничто из того, что обычно жгут люди……Искони бьются здешний бог Световит с богом Нездешнего Берега. Оба искренне желают добра супротивному берегу, да только доброе начало они видят в разном… А все же борьба порядка с безладьем – это слишком уж просто. Еще что-то под этим кроется, а что? Чтобы понять, наверняка не одну жизнь прожить надобно……А ржавые вихри завивались-вились вокруг, темнели, плотнели, и откуда-то из этого мельтешенья уже вымахнула кудлатая когтистая лапа, лишь на чуть не дотянувшись, рванув воздух у самого горла, и у самого уха лязгнула жадная клыкастая пасть……И на маленькой перепачканной ладошке вспыхнул огонек. Холодный, но живой и радостный. Настоящий…"

Федор Федорович Чешко

Славянское фэнтези

Похожие книги