Метро

Довезли его до Арбатской, где у полковника было свое помещение. По пути не говорили. Артем не хотел при свидетелях, а Мельник вообще не хотел. Артема оставил в предбаннике с Летягой; сам заперся у себя. Чужой им обоим Анзор побежал с каким-то поручением, и только тут русый Летяга Артема обнял, чуть кости ему не переломав, подмигнул косящим глазом.

— Как ты? — прошептал он.

— Скучаю, — сознался Артем.

— Обратно не возьмет? — Летяга кивнул на дверь. — За что лютует?

— Из-за Ани.

— Ну ты тоже… Ягодку его сорвал! — Летяга бесшумно хохотнул, толкнул Артема в грудь, пошатнул его. — Думаешь, он ее для таких шалопаев растил?

— А вы тут как?

— Много новых набрали. После бункера…

Переглянулись, помолчали.

— Да. Не отвечает. Отключился. В отказ ушел. Достанем, Алексей Феликсович. Вручим. Принято. Есть! — еле пролезло под дверь тихое из Мельникова кабинета.

Мелькнуло — кому это Мельник рапортует? Какому-то Феликсовичу? Мельник! Чтобы сгладить, чтобы не думали, что он подслушивает, Артем спросил про закрытую дверь:

— Как он?

— Ну как… — Летяга помялся; совсем в шепот ушел. — Перед тем, как на Библиотеку идти, решил до ветру… Приспичило. И в сортире упал с этой клятой коляски на пол. Мы, конечно, стояли там рядом… Снаружи. Хотели войти, поднять его… Ноги ведь не свои, и рука одна всего. Он как заорет — пшли вон! Десять минут по полу кочевряжился… Пока сам обратно не залез… И хер его знает, как он залез… Одной рукой. Чтобы мы его только на полу без порток не видели. Вот так.

— Да…

— Вот те и да. Ладно. Ты… Ты-то сюда какими судьбами?

— Я-то…

Артем смерил, оценил Летягу; в бункере Летяга принял за Артема пули, когда тот сидел на полу с заклинившим затвором — выскочил из укрытия и на себя огонь отвлек. А Артем тащил его, тушу, истыканного свинцом, на закорках, к санитару. Санитар прописал Летяге околеть от кровопотери, но Артем с ним по группе и резусу был близнец, и полтора литра из себя Летяге нацедил; Летяге хватило. Свинец достали из него мятыми комками: все пули порасшибались о Летягино жесткое мясо. Так с тех пор и булькало в нем полтора литра одолженной Артемовой крови. Все вернуть собирался.

— Я радиста искал. На Театральной.

— Какого радиста? — насторожился Летяга.

— Был там… Один. Говорил, что нашел выживших. Кроме нас еще. Где-то на Севере. Странная история. Я сам… Знаешь… Сколько раз пытался? Поймать сигнал. Все… Пусто. А этот… Ну вот, я и…

Летяга кивнул ему. Участливо так.

— Да пошел ты! — Артем усмехнулся и пихнул его в каменный живот.

— Артем! — крикнули из-за двери.

— Изобрази нормального, — сказал Летяга. — Может, он тебя обратно возьмет. Мы-то тут по тебе тоже скучаем.

* * *

Комната была большая; как раз хозяину по размеру. Мельник въехал за широкий дубовый стол, заваленный бумагами. Въехал, поправил бушлат — и коляски не стало видно. Как будто на стуле сидит замерзший человек. Не топят в кабинете, вот и все.

— Летяга! — рявкнул Мельник в проем. — Мне три человека нужно, добровольцы. Фюреру конвертик доставить. Один — ты. Других поищи!

Все стены в картах, флажки какие-то, стрелочки. Списки поименные, напротив каждого — пометки: дежурства.

А еще стена — с другим списком, особым. Долгим. Под которым — полочка, а на полочке — стопарь граненый, до половины налитый мутным, белесым. Как будто отхлебнул кто-то из него самогончику, крякнув; кто-нибудь из этого особого списка.

Но нет. Это Мельник их поминал. Первое время каждый день поминал, чудак-человек. Только у бушлата все равно рукав пустой.

У Артема ком в горле встал.

— Спасибо. Что приняли. Святослав Константинович.

Есть там Хантер, в этом списке, интересно? Он ведь не в бункере погиб…

— Дверь прикрой. Ты зачем пришел, Артем? — теперь, с глазу на глаз, он стал жестким, нетерпеливым. — Что ты тут делаешь, и что ты делал там — на Театральной?

— Сюда — к вам. Больше с таким не к кому, наверное. А там…

Мельник на него не смотрел — неловко скатывал себе одной рукой папиросу. Предложить помощь Артем побоялся.

— Тут… Складывается какая-то странная история. В общем, я почти уверен, что… — Артем набрал воздуху побольше. — Почти уверен, что мы — не единственные выжившие.

— То есть?

— Я нашел на Театральной человека, который смог поймать радиосигналы из другого города. Вроде, Полярные Зори. Где-то под Мурманском, что ли. Общался. У них там… Можно жить. А потом… Есть информация, что в Москву прибывали люди… Извне. Оттуда, наверное. Из Полярных Зорь. Попали они на Черкизовскую, на Красную Линию. Рассказали там, откуда они… Но вот что интересно: их всех сразу накрыли. По слухам, — оговорился он.

— Кто накрыл?

— Комитет. А потом стали арестовывать тех, кто их видел. И тех, кто пересказывал эту историю даже. Причем отправляли их, кажется, на Лубянку. То есть, все по-серьезному. Понимаете?

— Нет.

Артем пригладил зачем-то ерш на голове.

— Нет! — повторил Мельник.

— А вам… Вам ничего не докладывали? О людях из Полярных Зорь? По вашей линии? Может, та группа, которая добралась до Черкизовской — была не единственная?

— Где этот твой радист? Сейчас он где? — перебил его Мельник.