Метро

Самого Мельника с ними не было. Это, наверное, отряд со Смоленской, с базы орденской, подошел. Теперь ждали командира. Он отдельно располагался, на Арбатской.

Те десять минут, которые Мельник сам себе назначил, вышли. Потом и пятнадцать. И двадцать. По колонне поползла волна: люди переминались с ноги на ногу, распрямляли спины. Все же это люди были, а не истуканы.

Наконец показался.

Один человек снес инвалидную коляску по ступеням. Другие двое — амбалы — тащили, взяв на руки, его самого. Мельника. Усадили, поправили, покатили.

На широченные его плечи был накинут пятнистый бушлат — почти естественно, почти как если бы он просто замерз. Но рука на костлявых коленях лежала только одна, левая. Правой по плечо не было, для нее и бушлат. Два года уже прошло; а он все прикрывал культю, прятал. Не хотел привыкать. Как будто рука заново отрасти может, надо просто потерпеть.

Весь строй едино развернулся на каблуках, лицом к своему командиру. Общая судорога вытянула всех во фрунт. И Артем понял, что сам тоже тянется — но понял, только когда спину с непривычки свело.

— Вольно, — скрипнул им Мельник.

Да он весь усох, пожелтел. Мясо румяное сошло. Волосы, бывшие черными с белой прострочкой, теперь выстирались, полиняли: стали сплошь серыми. Но — сейчас, когда ближе подвезли его, стало ясно — жесткости он не потерял от этого, морщины и складки его только еще четче обрисовывали; и глаза у него не поблекли. Наоборот — разгорелись.

Артем двинул через толпу к нему.

— Пропустите! Мне к полковнику…

Его тут же отсекли, отгородили черными руками. Один из двоих амбалов, не пускавших, удивился:

— Артем? Ты?

— Летяга!

Обниматься смутились, но перемигнулись потихоньку. Летяга постучал пальцем себя по нашивке на плече: «A(II)Rh-«: вторая группа крови с отрицательным резусом. Как у Артема.

Мельник через плечо полуобернулся, тоже признал.

— Сюда его.

— Товарищ полковник, — на людях обратился к тестю Артем; рука сама собой к виску взлетела.

— К пустой голове, — сказал ему Мельник.

— Так точно, — улыбнулся Артем; а Мельник ему улыбаться не стал.

— Докладывай. Что там? Теракт? Диверсия?

— Не там главное. На Театральной.

— Я тебя про Охотный ряд…

— На Театральной, Святослав Константинович. Фашисты атаковали. Забирают Театральную себе. А взрыв… Там не один. Там три. Отрезают ими Красную Линию, чтобы подкрепление не пришло.

— Ты это откуда все? Откуда про фашистов?

— Был… Был на Театральной. Бежал.

— Анзор! — Мельник махнул рукой адъютанту; бушлат от этого поехал накось и упал на гранит.

В толпе завздыхали, запоказывали на культю, заобсуждали ее с увлечением.

— Убери этих… — Мельник раздосадованно кивнул на народ.

Строй мигом распался, стал цепью, и цепь пошла растущим кругом теснить недовольных зевак дальше от Мельника и от туннеля.

— Чертова военщина! — обижались в толпе.

— Ты уверен, что они хотят станцию взять? — без доверия спросил Мельник. — Это ведь против договора.

— Говорят, если они не возьмут, красным достанется.

— Ты что там делал? — Мельник смотрел на него снизу вверх, а казалось — сверху вниз.

— Я… Можно потом сказать? Лично — вам?

— Лично мне… — он потрогал свое острое колено; ноги у него были худые, бессильные, никчемные. — Лично мне, да? Анзор! — сказал он недобро, негромко. — А ведь мы и сами могли бы догадаться, а? Про фашистов. Могли бы мы?

Из оцепления теперь наконец некоторые оборачивались на Артема, узнавая. Артему потеплело. Может, улыбались под масками. Два года не объявлялся все-таки. Но мог бы и сто два — с кем воевал, того все-таки не забудешь. Зря сомневался.

— Могли бы, товарищ полковник.

— Погоди. А если они Охотный ряд отрежут… Площадь Революции тогда тоже без поддержки будет. Там же единственный переход через Театральную с Красной Линии, так?

— Так точно, — подтвердил рыжий Анзор.

— Если это все правда, — Мельник крутанул левое колесо, сделал в раздумье полукруг. — Я бы на их месте уже и Площадь сразу оттяпал. Так одна станция в плюс, а так — две.

Точно, понял Артем. Грех не взять. Все равно крови литься. Дитмар, конечно, попробует.

— Вопрос — не велик ли кусок. А что, удалось им переходы отрезать?

— Один точно нет, — ответил Артем, сообразив.

— Ну, значит, красные будут перебрасывать силы и отвоевывать. А это что? Большая война в шаге от нас. От Полиса. По трем направлениям сразу, — он поднял левую руку, загнул на ней пальцы. — Площадь Революции — это один перегон от нашей Арбатской. Охотный ряд — отсюда, от Библиотеки. И Боровицкая — от Рейха, от Чеховской. Нас коснется. Вопрос — когда. Завтра, послезавтра, или через неделю.

Мельник оглядел своих бойцов; их хватало ровно, чтобы очистить половину платформы.

— Половину здесь оставить, — приказал он Анзору. — Половину на Площадь Революции.

И покатился сам, неровно, к лестнице.

— Святослав Константинович… Я поговорить с вами…

— Иди, — Мельник катил дальше, не останавливаясь.