Метка Афины

Вау… Когда он начал думать подобным образом, он невольно понял, что проводил слишком много времени с Аннабет. Афина однажды рассказала Перси о его роковом недостатке: он был слишком предан своим друзьям. Он не мог смотреть на вещи объективно. Он спас бы друзей, даже если бы это значило, что мир будет уничтожен. Перси передернул плечами. Как преданность могла быть недостатком? Помимо того, что против титанов она сработала хорошо. Он спас своих друзей и победил Кроноса.

Хотя, теперь, он стал задумываться. Он бы с радостью отдал себя на растерзание любому монстру, богу или гиганту, чтобы спасти своих друзей от смерти. Но что, если это не его предназначение? Что, если это должен был сделать кто-то другой? Ему было очень тяжело признавать это. У него были проблемы даже с простыми вещами, например, позволить Джейсону встать на караул. Он не хотел рассчитывать на кого-либо в защите самого себя, ведь этот кто-то мог серьезно пострадать, и это было бы на его счету.

Мама Перси сделала подобное для него. Она жила в плохих отношениях с ужасным смертным парнем, потому что думала, что это спасет ее сына от монстров. Гроувер, его лучший друг, защищал Перси почти год перед тем, как Перси узнал, что он полубог, и Минотавр почти убил Гроувера. Перси больше не был ребенком. Он не хотел, чтобы кто-нибудь, кого он любит, рисковал ради него. Он должен был быть достаточно сильным, чтобы защитить себя самого.

Но, теперь, он должен был позволить Аннабет следовать за Меткой Афины, зная, что она может умереть. Если бы ему нужно было сделать выбор: спасти Аннабет или позволить поиску успешно завершиться. Мог ли Перси действительно выбрать поиск? Усталость окончательно поборола его. Он уснул, и в его кошмаре раскат грома превратился в смех богини Геи.

Во сне Перси стоял на крыльце Большого Дома в лагере-полукровок. Спящее лицо Геи появилось на холме полукровок, ее массивные черты лица сформировались из теней на травянистом склоне. Ее губы не двигались, но голос эхом прокатился по долине.

— Так, это твой дом, — пробормотала Гея. — Посмотри на него в последний раз, Перси Джексон. Тебе следовало бы сюда вернуться. По крайне мере, ты мог бы умереть с твоими товарищами, когда римляне нападут. Теперь твоя кровь будет пролита далеко от дома, на древних камнях… а я восстану.

Земля задрожала. Стоящая на холме сосна Талии загорелась в языках пламени. Трава высохла и превратилась в песок. Лес рассыпался в прах. Речка и озеро высохли. Домики и Большой дом сгорели дотла. Когда тряска остановилась, лагерь-полукровок стал похож на пустошь после атомной бомбы. Сохранилось только крыльцо, на котором стоял Перси.

Пыль, кружась, сформировалась в фигуру женщины. Ее глаза были закрыты, словно она находилась во сне. Ее одеяние было темно-зеленым с белым и золотистым отливом, все это смотрелось так, будто солнце светило сквозь ветки деревьев. Ее волосы были черными, как чернозем. Ее лицо было красивым, но даже с мечтательной улыбкой на ее устах, эта красота казалась холодной и далекой. У Перси появилось такое чувство, что она, наблюдая за тем, как умирают полубоги и горят города, будет улыбаться точно так же.

— Когда я верну себе власть над землей, — сказала Гея. — Я оставлю это место бесплодной пустошью, как напоминание о вашем роде и о том, как вы не смогли противостоять мне. Не имеет значения, когда ты падешь, моя дорогая пешка, от руки Форсиса, Хрисаора или даже от рук моих дорогих близнецов. Ты падешь, и я буду там, чтобы поглотить тебя! Но у тебя есть выбор. Приди ко мне добровольно, приведи с собой девушку. Может быть, я сохраню место, которое вы любите. В противном случае…

Гея открыла свои глаза. Цветом они были чем-то средним между черным и зеленым, глубокими, как кора дерева. Гея видела все. Ее терпение было бесконечным. Она просыпалась медленно, но когда она проснется окончательно, вся власть будет в ее руках.

Кожа Перси покалывала. Его руки онемели. Он посмотрел вниз и понял, что обращается в прах, как и все монстры, которых он когда-либо уничтожал.

— Наслаждайся Тартаром, моя маленькая пешечка, — промурлыкала Гея.

Металлический клацающий звук вытряхнул Перси из его сна. Его глаза открылись. Он понял, что только что услышал посадочное устройство. В дверь постучали, и Джейсон просунул свою голову внутрь. Ушибы на его лице исчезли. Его голубые глаза блестели от волнения.

— Эй, дружище, — сказал он. — Мы садимся. Ты действительно должен это увидеть.

Небо искрилось синим, как будто бурной погоды никогда и не было. Солнце поднялось над отдаленными холмами так, что под ними все сияло и искрилось, как будто весь город Рим, только что побывал на автомойке.

Перси видел большие города прежде. Он был из Нью-Йорка, в конце концов. Но чистая необъятность Рима словно схватила его за горло, и ему стало трудно дышать. Казалось, город абсолютно не считался с ограничениями географии. Он проходил черед холмы и долины, перекидывался через Тибр с помощью дюжины мостов, и просто продолжал растягиваться дальше к горизонту.