Метастазы

Однако в реале четвёртого Лобова (Таллия, удивительным образом познакомившегося с «родственником» по генетической линии) Украина, создавшая атомную бомбу с помощью британских технологий, успела нанести удар по Донбассу и по городам России – Белгороду и Дятькову, прежде чем российскому десанту удалось ликвидировать угрозу. Ответным ударом, причём неядерным, поскольку был применён боеприпас на новых физических принципах, по мощности не уступавший атомным, был уничтожен киевский схрон президента Зе, а также ядерный центр в Днепропетровске. И хотя война не прекратилась, потому что она была выгодна как людям, так и машинному интеллекту, атомное оружие больше не применялось. А российские службы после эвакуации уцелевших жителей загрязнённых радиацией территорий начали дезактивацию почвы в этих районах, огородив их специальным забором.

Иннокентий со спутниками после бегства из своего реала как раз высадился возле остатков Луганска, где их и обнаружил Таллий, служивший в департаменте территориальной охраны и очистки грязных территорий.

Их усадили в необычного дизайна вертолёт и отвезли в Мелитополь, где располагался ЦЭР – Центр экстремального реагирования на изменения военного положения, кстати, тоже управляемый искусственным интеллектом по имени Правик.

В два часа пополудни их покормили, и Таллий с извиняющей улыбкой попросил «брата» встретиться «со специалистами».

– Какими? – понимающе прищурился Иннокентий. – С контрразведчиками? Или с большими начальниками?

– И с теми, и с другими, а ещё вами заинтересовались универсалисты.

– А это кто?

– Учёные на военной службе.

– Я так и подумал. В моём реале существует специальная военная Академия наук, а я служу псианалитиком в подразделении кибербезопасности Министерства обороны.

– Тем лучше, легче будет… – Таллий споткнулся.

– Доказать, что мы не украинские лазутчики? – догадался Иннокентий.

Четвёртый Лобов улыбнулся уголком губ, как это делали все Лобовы.

– Это видно и так. – Он посмотрел на Стефанию, продолжавшую с живым интересом присматриваться к интерьерам гостиницы и вообще к жизни города.

Вела себя она совершенно естественно, будто всю жизнь путешествовала по запутанным метавселенным, хотя удивление в глазах разведчицы не уходило. А так как она была красива до умопомрачения, Иннокентий понимал чувства четвёртого, он же сто одиннадцатый, «брата».

Иннокентий тоже с интересом присматривался к архитектуре и вообще к природе реала, отмечая детали, сходные с предметами в родном восемьдесят восьмом варианте, и пришёл к выводу, что во всех ветвях «куста запутанности» реалов, где началась и продолжалась СВО, много знакомых вещей. Но были заметны и отличия. К примеру, геометрия архитектурных решений всё же плавно смещалась «к цифре» по мере развития технологий, что отражалось и на дизайне сооружений, технических устройств, летательных аппаратов, гражданских и военных, и оружия.

По времяисчислению сто одиннадцатый реал отстоял от восемьдесят восьмого не на двадцать три года, если считать разницу между числами 111 и 88, а всего на двенадцать. Здесь шёл две тысячи восемьдесят третий год (что стало понятно из беседы), однако в данном реале человечество уже применяло параметрический дизайн при конструировании техники, и было любопытно наблюдать за такси и вообще за всеми аппаратами, летающими и бегающими на колёсах, имеющими иногда довольно необычные формы.

Здешний Мелитополь тоже отличался от своих копий в ранних реалах. Он был не так сильно разрушен, как Мариуполь, а строительные технологии сто одиннадцатого реала позволяли возводить дома быстро, используя новые материалы, методы цифрового проектирования, развитые методы 3D-копирования и нановыращивания.

В гостинице новые жильцы привели себя в порядок.

Стефания переоделась в предложенный ей гражданский костюм, называемый уником, сбросив спецкомбинезон «скорпион».

Иннокентий снимать свой боевой комплекс не стал, только почистил, пополнив запасы (аккумуляторы здесь почти не отличались от родных, так же как холодное оружие и наногаджеты). Шалва же так и остался в родном «барсике», попросив лишь заменить рацию. Ему прикрепили на воротник костюма паучок микрофона, к уху прикрепили такой же паучок динамика, и лейтенант остался доволен. Он и автомат оставил при себе, хотя патронов к его ШАКу осталось на одну очередь.

Здание, к которому подвезли гостей, было старинным, судя по тяжеловесной геометрии и двум колоннам на входе. Сопровождавший их Таллий пояснил со смущением, что ему сто с лишним лет и построено оно в Год Большого Предательства России, как называли местные историки тысяча девятьсот девяносто первый год, когда случился антиконституционный ельцинский переворот.

Шалва и Стефания переглянулись, озадаченные известием.

– Выходит, – проговорила девушка, – и здесь был период ликвидации Советского Союза?