Месть по закону

Не об этом ли сейчас, впервые в жизни, думал Сом, разглядывая потолок камеры? Потолок был сер и беспристрастен, как надгробная плита. Он был расколот тысячами трещин, которые больше походили на морщины. Морщины того, кто оставил на нем эту глубокую, десятки раз закрашенную известкой надпись — «22.04.60 г. Жорж». Кто он, этот Жорж, побывавший здесь сорок лет назад, и где сейчас? Наверняка под могильной плитой, серой и беспристрастной, как этот потолок.

— Вот здесь и было дело. — Струге, как агроном, показал рукой на участок земли перед собой. — Вон там, за забором, стоял джип. С этой стороны стены прятался я, а с другой — Пастор со своим балбесом-растеряхой. Как видишь, участок открытый. Спрятать здесь что-то крупное, наподобие сумки, просто невозможно. Это когда рядом с банком стоишь — не видно, кто прячется за стеной. А когда находишься рядом, обе стороны очень хорошо просматриваются.

— А стычка где была? — угрюмо спросил Пащенко.

— На том месте, где ты стоишь. Когда я рукой достал первого, он отлетел к машине и врезался в нее, как таран. Сумка была у него под мышкой. А после я получил удар в голову и рухнул на спину. Все.

Прокурор, цепляя носком ботинка и откидывая в сторону веточки, стал прохаживаться по кругу.

— Интересно… Я не понимаю — сумка улетела на юг, что ли?!

— Возможно. — Антон достал сигарету и на ветру прикурил. — Если она и повисла на дереве, по твоей версии, то сейчас кто-то уже укладывает вещи для поездки на Таити. Навсегда.

Присев на корточки, он поднял крышку от водочной бутылки. Некоторое время он рассматривал ее, словно не догадывался о ее предназначении, потом отбросил в сторону и выпрямился. Крышка, повертевшись на ветру, упала и звякнула. Антон обернулся. Крышка лежала на крышке канализационного люка. Скорее из интереса, чем по какой-то другой причине, Струге подошел к колодцу и снова присел.

— Что ты там рыщешь, как следопыт? — бросил ему Пащенко.

— Колодец, Вадик… — Антон всматривался в пазы творила.

— Ну, колодец. И что?

— Его недавно открывали. Я и не догадывался, что здесь есть колодец.

— Еще бы! — усмехнулся прокурор. — Ты лица злодеев-то рассмотреть в темноте не смог, а колодец бы увидел!

Антон осмотрелся, нашел на земле большой ржавый гвоздь и повернулся к другу:

— Помоги.

— Да брось ты ерундой заниматься! — поморщился Вадим. — Поехали к Земцову! Еще не хватало, чтобы бандюки над судьей изгалялись! Сейчас весь город перетряхнем, чтобы неповадно было. Все законные основания имеются.

— Помоги, говорю!

Вдвоем они оторвали тяжелую чугунную крышку, и Струге посмотрел вниз.

— Что-нибудь видишь? — раздался над ним голос Пащенко.

Вместо ответа Антон подтянул на коленях брюки и спустился вниз. На спаренных трубах лежали две пустые бутылки из-под пива. Подняв одну из них, он убедился в том, что срок годности содержимого истекает через три дня. Щелкнув зажигалкой, он всмотрелся вниз. На гнилом и покрывшемся склизким налетом выступе лежал, насквозь пропитанный водой, матерчатый клочок. Прихватив трофеи, Антон вылез наружу. После душного и влажного колодца сразу стало холодно.

— Что это? — спросил Пащенко.

— Это пустая бутылка. Вторая — такая же.

— Я не дурак. Я вижу, что это пустая бутылка. Пиво «Толстяк». Хорошее пиво. Спрашивая «что это?», я имел в виду — на фига ты ее мне показываешь?

— Пиво пили недавно. Срок годности еще не истек. Сантехники такое пиво пить не станут. Не по карману. Они довольствуются в лучшем случае «Жигулевским». Значит, кто-то недавно сидел в этом колодце. А это что? — Струге разжал ладонь, и прокурор увидел обрывок ткани, похожей на кусок пояса.

— Ремень, — непонимающе ответил Пащенко. — Это не адрес, где находится сумка, и не пачка долларов из общака Пастора. Это кусок ремня, Струге.

— Это кусок ремня от сумки, — улыбнулся Антон, поднося обрывок к лицу друга. Тот старательно отворачивался. — Видишь, с одной стороны — грубый обрыв? Так ремень отрывается от кольца с карабином. А здесь? Здесь он аккуратно отрезан, словно ножом. Так сделает всякий, кто захочет починить ремень на сумке — отрежет место обрыва, чтобы присобачить конец петлей за карабин.

— И какой вывод из сказанного ты можешь сделать? — спросил Пащенко.

— Пока не знаю. Ладно, пойдем пройдемся. Что-то мне не хочется сегодня возвращаться на улицу Гоголя…

— Ночуй у меня, — обрадовался друг. — Сегодня «Локомотив» играет.

— Нет, Вадим, спасибо. Завтра процесс сложный, нужно подготовиться.

— По Артемову, что ли? — усмехнулся прокурор.

Антон с нескрываемым удивлением посмотрел на Пащенко.

— А ты откуда знаешь?

— Да вызванивали меня уже из твоего района… — Вадим бросил перед собой докуренную почти до фильтра сигарету и на ходу наступил на нее подошвой. — Помоги, мол, зачем парню жизнь калечить. Поговори с кем нужно — в долгу не останемся…

— Лихо. — Антон давно не удивлялся подобным «играм» за своей спиной, но то, что на этот раз это коснулось его властного друга, было неожиданностью. — И с кем, интересно, ты должен был «поговорить»?

— С тобой, — просто ответил прокурор.

— А чего же не «разговариваешь»?