Месть по закону

Но Волчков и здесь подсуропил Артемову. Получив в грудь две пули, он выжил. Выжил, наверное, лишь для того, чтобы назвать имя Артемова. Антон хорошо помнил, как были подняты на ноги все опера города. Но оказалось это пустыми хлопотами. Проколовшись раз, прокалываться вторично осторожный наркоделец не собирался. Волчков уже встал на ноги с больничной койки, когда Артемова, совершенно случайно, планово проверяя один из адресов, задержал участковый уполномоченный. Простой молодой парень, младший лейтенант, для которого оперативная работа — урман дремучий. На удивление всем, Артемов оказался не из тех, кто может умело бодаться с опытными сыскарями. Те раскололи негодяя за два часа. И вытянули все, что можно вытянуть из наркодилера. А опера по линии «тяжких»… Ох, как они умеют тянуть… И за наркоту, и за стрельбу по коллеге, и за жисть босяцкую в городе Тернове…

Все бы ничего, да рука теперь у Андрея Волчкова не движется. В локте ее пулей Артемов перебил. И курить бывший сыщик бросил. Из-за второй пули половину левого легкого вырезали. А так все нормально. Живет. Но уже никогда не будет носить оружие и удостоверение опера. Так распорядилась судьба. Физических калек на службе в органах внутренних дел не оставляют. Предложили бумажки в кадрах перекладывать. Да только посерел Андрей лицом и ушел от начальника ГУВД.

Закончилось следствие, передали дело в суд. И отписал Заруцкий его не кому-то, а Струге. А тот воспринял это как эпизод работы. Служебный момент. Потому что знал — поступит по закону. Учтет все доказательства, оценит их и здраво рассудит. И если следователь, ведший дело, окажется натуральным уродом, то судья может Артемова и оправдать. Если не будет никаких доказательств, то так и будет. С героином все понятно. Тут срок у Темы уже есть. И немалый. Но с ментом-то как быть? Будут заседания, будет и пища, решил Струге. Но все-таки не выдержал. Уж слишком широкий штат осведомителей в свое время был у следователя прокуратуры Струге…

Зашел он к Поборникову в тот момент, когда он был один. Наклонился над столом и прошептал. Прошептал так тихо, что сам себя едва слышал:

— Что же ты, сука, делаешь?

— Ты о чем, Антон Павлович?! — вскипел Поборников, бывший юрист мясокомбината.

— О тех десяти тысячах долларов, что тебе за Артемова передали. Что же ты делаешь, судья?..

И вот сейчас — Пащенко. Знают, через кого обратиться. Но в отличие от них Вадим знает, что сейчас лучше ему рассказать правду, нежели Струге узнает об этом потом. А в том, что Струге узнает, прокурор не сомневался. Может, это и называется дружбой?

Подходя к дому, Антон передернул плечами. Он и сам уже стал путаться в понятиях. Дружба, игра, закон… Все перемешано, как навоз с соломой, которым обмазывают стены загона. Маленького крепкого помещения с едва видимыми оконцами, где держат скот. Чтобы не разбежался. Интересно, что на самом деле есть закон? Уверенность в том, что скот нужно держать в стойле, или закон — это тот самый, перемешанный с соломой, навоз?

Странно, что задуматься об этом пришлось лишь сейчас…

«Фольксвагена» перед подъездом Антона не было, зато у соседнего, словно фиговый листок на причинном месте, сиял перламутровой зеленью «BMW» пятой серии.

«Смена караула, — решил Антон, — вот и верь после этого слову вора».

Он почувствовал, как внутри его начинает закипать гнев. Они, эти засранцы, что, совсем нюх потеряли?! Или не понимают, с кем в игрушки играют?! Струге, зная свой характер и ведя с ним бесполезную затяжную войну, был уверен в том, что если не успокоится сейчас, то не успокоится вовсе. Пройдя мимо иномарки, он спокойно вошел в подъезд и, поднимаясь пешком по лестнице, осаживал себя бессмысленными фразами: «Спокойно, не нужно ни на что обращать внимания», «не стоит опускаться до криминальных разборок» и что-то еще. Не дойдя до своего этажа двух пролетов, он почувствовал, что взорвался и вместе с осколками его спокойствия улетают куда-то вдаль трезвый расчет и судейская степенность.

«Меня что, совсем ни за кого не считают?! Обалдели, жулики-разбойники?! А если я играть начну?»

Спохватившись, вспомнив, кто он есть такой, он тут же отогнал от себя мысли, которые мог позволить себе шесть лет назад. Вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь и с силой ее захлопнул. Швырнув куртку в шкаф-прихожую, он потянул носом воздух.

Что-то было не так…

Глава 10

Специальный корреспондент «Нью-Джерси таймс» в Тернове Майкл Приттман был одним из тех журналистов, которые на завтрак, обед и ужин любят подавать горячее. Такие, как он, любители «шока по-ихнему» делятся на две категории. Первые фотографируют из засад, сквозь зашторенные окна, оргазм суперзвезд, выдавая его впоследствии на передовицах своего издания за половую несостоятельность, или выступают в роли оракулов-гинекологов, сообщая широкому кругу читателей о чьей-то беременности. Как правило, героини подобных статей именно из них узнают, что им следует ждать ребенка.