Я толкнул дверь. К моему удивлению, она открылась. Мы вошли в небольшую прихожую. Дверь прямо вела, очевидно, в гостиную. Мы направились туда. Гостиная представляла из себя половину большой комнаты, разделенной перегородкой. Она была дешево, но уютно обставлена. На маленьком столике стоял телефон, трубка лежала рядом. В комнате никого не было. Пуаро быстро шагнул вперед, огляделся и покачал головой.
— Не здесь. Пойдемте, Гастингс.
Мы вернулись в прихожую и оттуда прошли в маленькую кухню. Росс лежал навалившись на стол и раскинув руки. Пуаро склонился над ним, потом выпрямился с побледневшим лицом:
—
Все остальные события того дня слились для меня в один жуткий кошмарный сон. Я не мог побороть чувство, что в смерти молодого человека повинен я.
Вечером, когда мы вернулись домой и я начал бормотать упреки в собственный адрес, Пуаро быстро остановил меня:
— Нет, нет, это не ваша вина. Вы не могли этого предвидеть. Бог не наделил вас характером, который все ставит под сомнение.
— А вы бы заподозрили неладное?
— Я — другое дело. Видите ли, я всю жизнь ловлю убийц и знаю, что с каждым новым убийством тяга к следующему убийству становится у преступника все сильнее, пока наконец из-за какого-нибудь пустяка… — Пуаро не закончил.
С того момента, как мы обнаружили труп Росса, мой друг был очень немногословен. Во время всей этой ужасной рутины, сопровождающей подобные происшествия — прибытия полиции, опроса жильцов дома и еще сотни подобных вещей, — Пуаро хранил непонятное молчание. Он как бы отгородился от остального мира. Взгляд моего друга принял то отсутствующее выражение, которое всегда сопутствовало его напряженной мыслительной деятельности. И вот сейчас, когда он прервал на полуслове фразу, я снова увидел в его глазах это выражение.
— У нас нет времени упрекать себя да рассуждать, что было бы, если бы, — тихо начал Пуаро. — Молодой человек хотел сообщить нам что-то. И это «что-то» было чрезвычайно важным, иначе его не убили бы. Поскольку он уже никогда ничего не скажет, нам остается только гадать. Причем у нас всего лишь один маленький ключик.
— Париж, — сказал я.
— Да, Париж, — он встал и начал ходить по комнате. — Слово «Париж» фигурирует в этом деле несколько раз, но, к сожалению, в разных контекстах. «Париж» написано на золотой коробочке. Париж, ноябрь прошлого года. Тогда там находилась мисс Адамс, а может, и Росс тоже. Был ли там еще кто-нибудь, кого знал Росс? Кого он увидел с мисс Адамс и при каких особых обстоятельствах?
— Мы этого никогда не узнаем, — вставил я.
— Нет, нет, узнаем.
Пуаро сел и задумался. Брови его сошлись на переносице. Я почти чувствовал, как от моего друга исходили волны огромного умственного напряжения.
— Так что случилось за завтраком у Уидбернов? — пробормотал Пуаро. — Какое-то случайное слово или фраза подсказали Дональду Россу, что он знает нечто чрезвычайно важное, о чем он до этого и не догадывался. Кто-то заговорил о Франции, да? Или о Париже? Я имею в виду на вашей стороне стола?
— Заговорили не о Париже, а о Парисе, — и я рассказал Пуаро о том, какой ляпсус допустила Джейн Уилкинсон, перепутав греческое имя с названием французской столицы.
— Где-то здесь и скрыта разгадка, — задумчиво произнес мой друг. — Одного этого слова вполне достаточно, но мы должны знать, при каких обстоятельствах оно прозвучало. Может быть, за столом была какая-то особая атмосфера? На кого смотрел Росс в этот момент? Или о чем он говорил, когда прозвучало слово Парис?
— Он говорил о религиозных предрассудках в Шотландии.
— А куда он смотрел?
— Точно не скажу. Кажется, на тот конец стола, где сидела хозяйка, миссис Уидберн.
— А кто сидел рядом с ней?
— Герцог Мертон, затем Джейн Уилкинсон и еще какой-то джентльмен.
— Итак, герцог. Возможно, что Росс смотрел именно на него, когда упомянули Париса. Ведь это имя произносится точно так, как и название города. Помните, что герцог был в Париже или якобы был в Париже в момент преступления. Предположим, что Росс неожиданно вспомнил о какой-то улике, доказывающей, что Мертон не
— Мой дорогой Пуаро!