Месть Нофрет

После звонка из Парижа Пуаро почти не разговаривал о деле лорда Эдвера. На все мои вопросы он неизменно отвечал:

— Я здесь что-то не понимаю.

Пару раз я слышал, как он пробормотал:

— Пенсне. Пенсне в Париже. Пенсне в сумке Карлотты Адамс.

Я с радостью подумал, что приглашение Уидбернов поможет моему другу отвлечься от навязчивых мыслей.

Молодой Дональд Росс тоже был на завтраке. Он оживленно приветствовал меня. Поскольку мужчин было больше, чем женщин, его посадили рядом со мной. Джейн Уилкинсон сидела почти напротив нас, а между ней и миссис Уидберн был герцог Мертон.

Я заметил — впрочем, это могло мне только показаться, — что герцог чувствует себя несколько неловко. Мне подумалось, что компания, в которой он оказался, вряд ли отвечает его консервативным, до некоторой степени даже реакционным взглядам. Казалось, этот человек по какой-то досадной ошибке перенесся сюда из средневековья. Его увлечение сверхсовременной Джейн было одной из тех анахроничных шуток, которые так любит Природа.

Я не удивился капитуляции герцога Мертона, когда снова увидел прекрасную Джейн и услышал ее бесподобный хрипловатый голос, который даже самые банальные фразы делал привлекательными. Но мне пришло в голову, что со временем мужчина может привыкнуть и к несравненной красоте и к пьянящему голосу и что даже сейчас, образно выражаясь, луч здравого смысла вполне может рассеять туман безрассудной любви. А поводом для вышеупомянутой мысли послужила случайная реплика, причем довольно глупая, оброненная Джейн во время беседы.

Уже не помню, кто из гостей заговорил о греческой мифологии, упомянув, среди прочего, «суд Париса»[87].

Тут же прозвучал восхитительный голосок мисс Уилкинсон:

— Париж? Ну, не скажите. Париж уже не тот, что был когда-то. Вот Лондон и Нью-Йорк — это да!

Как это довольно часто случается, ее слова прозвучали как раз в тот момент, когда беседа несколько затихла. За столом на секунду воцарилось неловкое молчание. Справа от меня шумно вздохнул Дональд Росс, миссис Уидберн с подчеркнутым воодушевлением начала рассказывать о русской опере, и все гости как по команде торопливо заговорили друг с другом. Лишь одна Джейн безмятежно оглядела собравшихся: ей и в голову не пришло, что она только что сморозила великую глупость.

Я взглянул на герцога. Губы его были крепко сжаты, он покраснел и, как мне показалось, чуть отодвинулся от мисс Уилкинсон. Может быть, он начал понимать, что, если человек его титула женится на какой-то актрисе, последствия могут быть весьма неприятными?

Я наклонился к своей соседке слева, дородной леди, в обязанности которой входила организация детских благотворительных концертов, и спросил первое, что пришло в голову: — «Кто эта экстравагантная дама в пурпурном платье на противоположном конце стола?» Конечно же, это оказалась сестра моей соседки! Пробормотав извинения, я повернулся и заговорил с Россом, который, однако, отвечал односложно.

И тогда, получив отпор с обеих сторон, я обратил внимание на Брайена Мартина. Он, видимо, опоздал, так как я заметил его только сейчас. Актер, сидевший с той же стороны стола, что и я, с большим оживлением разговаривал с хорошенькой блондинкой напротив. С тех пор, как я последний раз видел Мартина, его внешний вид значительно улучшился. Усталость на лице исчезла, и он стал выглядеть моложе и энергичнее. Брайен смеялся, шутил со своей собеседницей и был, по всем признакам, в прекрасном настроении.

Я не смог наблюдать за ним дальше, потому что как раз в этот момент моя дородная соседка милостиво простила мне мою бестактность и заставила меня выслушать длинный монолог о пользе благотворительных мероприятий.

Пуаро ушел раньше, так как у него намечалась важная встреча: он расследовал дело о загадочном исчезновении ботинок одного посла. Мой друг попросил поблагодарить от его имени миссис Уидберн.

После завтрака гости окружили хозяйку. Прощаясь, каждый непременно начинал с «О, дорогая!..» Я терпеливо ждал своей очереди. В это время кто-то тронул меня за плечо.

Это был Росс.

— А разве мистер Пуаро уже ушел? — спросил он растерянно. — Я хотел поговорить с ним.

Присмотревшись к молодому человеку, я понял, что он, видимо, чем-то расстроен. Его лицо было бледным и напряженным, а взгляд — каким-то неуверенным.

— Зачем вы хотели видеть моего друга? — осведомился я.

— Я… не знаю, — ответил он медленно.

Услышав столь странный ответ, я в недоумении уставился на молодого человека. Росс покраснел.

— Я понимаю, что это звучит нелепо. Дело в том, что со мной произошла одна непонятная вещь, и я не могу разобраться в этом самостоятельно. Я… хотел бы посоветоваться с мистером Пуаро, потому что, видите ли… я не знаю, что делать… мне не хотелось бы его тревожить, но…

Росс был в таком замешательстве и выглядел таким несчастным, что я поспешил заверить его:

— У Пуаро важная встреча, но я знаю, что он хотел вернуться к пяти часам. Позвоните ему или заходите.

— Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю. В пять часов?

— Лучше сначала позвоните, — посоветовал я, — чтобы знать наверняка, вернулся ли он.