Месть Нофрет

— Да, да. Вы прекрасно уравновешенный человек. Вы воплощение здравомыслия. Знаете, что это для меня значит? Когда преступник совершает преступление, он старается замести следы. Кого он хочет обмануть? Раз он имеет дело с нормальными людьми, то и обман его направлен на нормального среднестатистического человека. Конечно, «нормальный человек» — это математическая абстракция. Но вы подходите под это определение почти идеально. У вас бывают вспышки гениальности, когда вы поднимаетесь выше среднего уровня, и бывают моменты, когда вы, простите меня, опускаетесь до поразительных глубин бестолковости. Eh bien, какая от этого польза для меня? А вот какая: в ваших мыслях я как в зеркале читаю то, во что меня хочет заставить поверить преступник. Это чрезвычайно полезно, потому что подсказывает мне правильные ходы.

Я не совсем понял Пуаро, но мне показалось, что его объяснения едва ли можно назвать комплиментом. Однако скоро он избавил меня от этого впечатления.

— Я плохо выразился, — быстро поправился мой друг. — У вас есть интуиция, понимание криминального ума, чего мне не всегда достает. Вы подсказываете мне мысли преступника. Это большой дар.

— Интуиция, — задумчиво сказал я. — Да, возможно, у меня есть интуиция.

Я взглянул на Пуаро. Мой друг курил свои миниатюрные сигареты и смотрел на меня с большой симпатией.

— Ce cher[57] Гастингс, — пробормотал он. — Я и правда очень вас люблю.

Хотя мне и было приятно слушать эти слова, но я смутился и быстро перевел разговор на другую тему.

— Давайте лучше поговорим об этом преступлении, — деловито сказал я.

— Eh bien, — Пуаро отклонился назад, глаза его сузились. Он выпустил клуб дыма и произнес:

— Je me pose questions[58].

— Да? — спросил я с надеждой.

— Вас тоже мучают сомнения?

— Конечно, — ответил я. Отклонившись и сузив глаза, как Пуаро, я выпалил:

— Так кто же убил лорда Эдвера?

Пуаро немедленно распрямил плечи и энергично затряс головой:

— Нет, нет. Совсем не так. Это вопрос, да? Вы напоминаете человека, который читает детективный роман и начинает перебирать по очереди всех действующих лиц. Один раз и мне пришлось применить подобный метод. Как-нибудь я расскажу вам об этом чрезвычайно успешном для меня расследовании. Так на чем мы остановились?

— На вопросах, которые вы задаете себе, — сухо ответил я. Я хотел съязвить, что на самом деле я нужен Пуаро только для того, чтобы ему было перед кем хвастаться своими успехами, но сдержался: раз ему так нравится поучать других — пусть поучает. — Любопытно послушать, что же это за вопросы.

Пуаро только этого и надо было. Он снова откинулся на спинку кресла и начал:

— Первый мы уже обсудили. Почему лорд Эдвер изменил свое отношение к разводу? По этому поводу мне пришло в голову пару идей. С одной из них я вас познакомил.

Вопрос номер два: что случилось с письмом лорда Эдвера? Кому выгодно, чтобы развод не состоялся?

Третий вопрос: что могло означать это странное выражение лица лорда Эдвера, которое вы случайно заметили вчера, выходя из библиотеки? Может, у вас есть ответ, Гастингс?

Я покачал головой.

— Вы уверены, что это не плод вашего воображения? Иногда, мой друг, оно у вас un peu vif.[59]

— Нет, нет, — я энергично затряс головой. — Я абсолютно уверен, что мне это не показалось.

— Bien[60]. Значит, этот факт тоже требует объяснения. Четвертый вопрос касается пенсне. Ни Джейн Уилкинсон, ни Карлотта Адамс не носили очков. Откуда же тогда в сумочке мисс Адамс оказалось пенсне?

И последний вопрос: зачем кто-то позвонил в Чизвик, чтобы удостовериться, что леди Эдвер там, и кто был этот человек?

Вот это, мой друг, и есть вопросы, которые не дают мне покоя. Если я смогу ответить на них, я буду счастлив. Мое amour propre[61] не будет страдать так сильно, если я смогу разработать теорию, которая удовлетворительно объяснит все эти несуразности.

— Но есть и другие вопросы, — заметил я.

— Например?

— Кто подбил Карлотту Адамс на участие в розыгрыше? Где была она в тот вечер до и после десяти часов? Кто такой Д., подаривший ей золотую коробочку?

— Ну, эти вопросы слишком прямолинейны, — возразил мой друг. — Они подразумеваются сами собой. Это фактические вопросы, ответы на которые мы можем получить в любой момент. Я бы сказал, что это просто детали, которых мы пока не знаем. Мои же вопросы, mon ami, психологические. Маленькие серые клеточки…

— Пуаро! — в отчаянии воскликнул я, понимая, что должен остановить его любой ценой, так как не смогу еще раз выдержать рассказ о серых клеточках. — Вы говорили о каком-то визите сегодня вечером.

— Верно, — согласился Пуаро, взглянув на часы. — Я сейчас позвоню и выясню, примут ли нас.

Через несколько минут он вернулся.

— Поехали. Все в порядке.

— Куда? — осведомился я.