Мещанское гнездо

И уж если ты ни на кабана ходить, ни щуку подсечь, то вставай в пять утра, обувай кирзовые сапоги, доставшиеся еще от прадеда, просовывай руки в рукава заплатанной брезентовой куртки, бери плетеное лукошко, старенький, сточенный до узкой полоски ножик, нахлобучивай засаленную кепку, закуривай беломор и, даже чаю не попив, надрывно кашляя от утренней сырости, тащись, как Бианки или Солоухин, за семь верст в дальний лес на заветную поляну косить косой белые или в ельник за рыжиками. И только после того, как принесешь домой зайца, а в зайце утку, а в утке щуку, а в щуке два десятка белых, три — подберезовиков и без счета лисичек, вот тогда имеешь право сесть за письменный стол и написать: «Со старым Мазаем я бил дупелей» или «Для настоящего охотника дикая утка не представляет ничего особенно пленительного», или «Дернул же меня черт привыкнуть к этой ловле! Знаю, что чепуха, а сижу!», или «Немало росистых утр или серых деньков с то и дело накрапывающим дождем провел я в грибных перелесках», или…

Легавой собаки у меня нет. На даче, вместе с тещей, живет немецкая овчарка Грета четырех лет, которая никогда ни на кого не охотилась, кроме мышей. Не то, чтобы она их умела ловить, но сам процесс ее захватывает. Грета — дружелюбная собака, а для немецкой овчарки, охраняющей дачный дом, даже слишком. Жену так беспокоило это обстоятельство, что она вызвала кинолога из города, чтобы он собаку разозлил и научил лаять на посторонних. Кинолог приехал, спрашивал о собачьем режиме дня, долго говорил с Гретой, с женой и предложил провести десять сеансов обучения — каждый почти по тысяче рублей. Жена подумала и отказалась, а Грета промолчала, но когда кинолог садился в машину… укусила его за ногу. Может, и не все она поняла из того, что говорил ей кинолог, но цену, видимо, расслышала.

Теперь о ружье. Оно есть, но пневматическое. Такое, из которого стреляют в тирах городских парков и на ярмарках. Конечно, если из него попасть в глаз волку или кабану, то потом от них не убежишь, а утку можно и вовсе на всю жизнь оставить инвалидом по зрению. Впрочем, ружье все равно у тещи. Она им отгоняет соседского кобеля Черныша, когда он приходит на свидания к нашей Грете. Нет, в собаку теща не стреляет — она же не изверг. Она делает предупредительный выстрел в воздух. Второй она сделать не может, поскольку сил на то, чтобы переломить ствол и перезарядить винтовку у нее уже не хватает. Поэтому она просто выходит на крыльцо с винтовкой, чтобы сказать Чернышу, что… щенков мы всех, конечно, пристроили, но чтобы это было в последний раз.

Теперь про удочки с корзинами. Они есть. Есть крючки, поплавки, мормышки, донки, воблеры и закидушки, корзины, лукошки, набор старых, еще советских, перочинных ножей для срезания грибов и даже купленный за несусветные деньги специальный половой аттрактант для выманивания микроскопических червячков из грибных шляпок и ножек, но к рыбной ловле и собиранию грибов я как-то… Нет, мне, конечно, нравятся уха, рыбная солянка, расстегаи с семгой, порционные судачки а-ля натюрель, шашлык из осетрины, грибная икра, соленые рыжики, маринованные опята, лисички в сметане с картошкой, копченый кабаний окорок, тетерева на вертеле и жареные бекасы, но вставать в пять утра и, как писал Аксаков, «в тумане и сырости сидеть на мокром берегу реки, чтоб поймать какого-нибудь язя или голавля…», или, убегая от медведя, «взлетать, точно белка, по стволу сосны или березы вверх, обдирая бока и чувствуя при этом, как пятки вместе с сердцем, которое в них ушло, вот-вот сейчас откусят…»[27] или «чувствовать страшную тяжесть в животе из-за проглоченной вместе с уткой дроби»[28]… Охота была.

Зато у меня есть набор походных стопок, подходящих для ловли и окуня, и судака, и щуки. Есть даже стаканы для охоты на медведя. Правду говоря, этого набора вполне достаточно, чтобы сесть за стол и написать…

К середине ноября, когда зарядят бесконечные холодные дожди со снегом, когда дождевые черви уползают к центру Земли в поисках тепла, а уже накопанные не захотят вылезать из теплой консервной банки, когда мотыль станет выпадать из окоченевших пальцев, когда летняя рыбалка кончится, а зимняя еще не начнется — рыбак станет приходить домой. Сначала ненадолго — только за гитарой или за спрятанной в туалетный бачок бутылкой водки, потом на час или два, переодеться в сухое и теплое, поесть горячих домашних пельменей, а к тому времени, как реки, пруды и озера покроются тонким льдом, останется на ночь. В этот период его можно познакомить с подросшими за лето детьми, отправить в школу на родительское собрание, велеть принести картошки из магазина или выбить ковер. Если рыбака правильно прикармливать и вываживать, то его можно вывести даже в театр. Сначала, вместе с детьми, на спектакль «Сказка о рыбаке и рыбке», а уже потом… Увы, редко кому удается «потом». Как только окрепнет лед…

* * *