Мерзавец Бэдд (ЛП)

Она попыталась указать пальцем на меня, но промахнулась и, вместо этого ударилась им о кровать.

‒ Или, по меньшей мере, я надеюсь, что ничего не запомню. Надеюсь, и ты тоже, потому что я просто в хлам. Надеюсь, я проснусь с амнезией. У тебя нет лишней амнезии для меня?

‒ Нет. А если бы была, я бы не поделился.

‒ Почему? Я не хочу ничего помнить. Ничего из этого.

‒ Потому что «забвение» ‒ это просто отговорка, а ты, ангелочек, куда сильнее таких вещей.

‒ Откуда ты знаешь?

Я щелкнул выключателем, услышав, как она засыпает.

‒ Сразу видно. А теперь спать. Здесь тебе ничего не грозит.

‒ Это потому что ты громила, а с громилами никто не трахается. Правда, ты сексуальный громила. Чертовски сексуальный громилище.

Становилось все интереснее.

Я оставил ее посапывать с мусорным ведром под рукой и пошел в свою спальню.

Запер за собой дверь. Закрылся в ванной, разделся, включил душ и приказал себе перестать думать о ней.

Но это было бесполезно.

Я встал под душ и боролся с этим, пока мыл голову. Боролся, пока смывал с себя мыльную пену.

Она была всем, что я мог видеть. Что мог вдыхать. Всем, что я мог чувствовать. Я мог нарисовать каждый дюйм ее обнаженного мокрого тела; я почти ощущал ее влажную тугую киску, принимающую мой член, в то время как я входил в нее. Я практически слышал ее сексапильный, игривый смешок, в то время как я бы дразнил ее. Черт, черт... она была бы так возбуждена, я бы ощущал ее как... Господи, как никого до этого. Я просто знал: трахнуть ее было бы незабываемо. То, как бы она двигалась подо мной, на мне, то, как бы она хныкала и стонала, и умоляла меня трахать ее еще жестче...

Мой член пульсировал у меня в кулаке, пока я ласкал себя, думая о Дрю, воображая ее влажную кожу, ее мокрую киску, вбирающую каждый дюйм моего члена. Я знал, что мой детородный орган на самом деле был бы самым длинным, крупным и жестким из всех, что были в ней. Я бы трахал ее, пока мы оба не сошли бы от этого с ума.

Я так возбудился, что думал, ослепну, пока кончаю, до тех пор пока я не обмяк и мне не пришлось прижаться к стенке, чтобы оставаться в вертикальном положении.

Я был чертовым ублюдком.

Потому что знал: я снова буду дрочить на Дрю, и буду делать это часто.

Я просто не мог ее тронуть.

Вы не трахаете разбитые сердца: они прикипают к вам, а я не связывался с таким типом девушек.

Ни за что, особенно с семью братьями, которые собирались обрушиться на меня.

Что, кстати, породило один очень насущный вопрос. Нас будет восемь, и где все мы будем спать? По факту, мы вчетвером не влезали в комнату еще будучи детьми. Сейчас мы все большие дядьки, которым нужно много места, а эти комнаты хоть и не самые маленькие, точно не подходили для восьми здоровых мужчин. Даже если я пожертвую своей собственной комнатой, отчего я был вовсе не в восторге. Черт, да никто из нас не был бы.

Что за черт, отец? Я не отказался бы от помощи в баре, однозначно... но тем не менее. Какого черта?

ГЛАВА 5

Дрю

Голова раскалывалась, а во рту ужасно пересохло к тому времени, как я проснулась.

Что за черт? Где я? И что произошло?

Я ничего не могла вспомнить. В каком-то смысле это было даже хорошо.

Я попыталась снова уснуть, но, как правило, если проснулась, то было уже не важно, насколько я устала, была пьяна или страдала от похмелья, уснуть уже не могла.

Кровать была неудобной, значит, она была не моя. Слишком жесткая, простынь была постелена не так, одеяло пахло чем-то чужим, подушка была слишком плотная и тоже чем-то пахла. Я с душевными муками еле открыла глаза и несколько минут смотрела в потолок, и это была ошибка, так как он также подтвердил то, что я была не дома. Потолок был покрыт белой штукатуркой, без потолочных плинтусов, чтобы сделать плавный переход на стены. Дома, в Сиэтле, потолок был гораздо выше и выполнен в стиле промышленного шика ‒ с черными металлическими стропилами и кирпичными стенами.

Повернувшись на другую сторону, я увидела свое спасение: литровую бутылку воды и две таблетки аспирина. Рядом лежала записка.

Написанная мужским почерком, быстро и небрежно, но разборчиво:

«Дрю,

Готов поспорить, что тебе сейчас очень плохо. Выпей всю бутылку воды и аспирин, а потом спускайся вниз. Приготовлю тебе завтрак.

И хочу, чтобы ты знала, здесь мой брат, и он самый страшный уродец в мире, будь осторожна. И он абсолютный мудак, не жди от него хороших манер, в последние годы он ведет себя словно настоящий засранец. Его зовут Зейн, и он отстанет, если не обращать на него внимания. В отличие от меня.

И еще кое-что: мой знакомый владеет прачечной, поэтому твое платье у него, он там поколдует над потеками грязи. И еще, у меня есть знакомая, которая владеет магазином подержанной одежды, поэтому она привезла тебе сменку. Без понятия, какой у тебя размер, поэтому назвал размер твоего платья, и она подбирала одежду по нему. Надеюсь, все подойдет.

И последнее, похоже, я ничего не помню о прошлой ночи. Наверное, из-за виски. Так что не волнуйся: мы с тобой оба нихрена не помним.

Себастиан.

P.S. Ты просто очаровательная, когда спишь. И ты храпишь».

Черт.

Черт.

ЧЕРТ.

ЧЕРТ.