Мертвый час

Сегодня ночью Нина пробралась в гостиную, открыла портфель, разрезала подкладку и засунула под нее сверток. Но, вот незадача, к Тарусову перед судом подойти не удалось, потому что тот опоздал. В ходе заседания решила, что и слава богу, дело и без свертка завершится оправданием. Но в самом конце грянул гром, после которого на Дмитрия Даниловича страшно было смотреть.

Улучив момент, Нина подошла к князю.

– Я Нина Жвалевская, помните меня?

– Да, здравствуйте, Ниночка, – Тарусов всем видом дал понять, как ему некогда.

– Мне надо… я должна… Сегодня случайно заглянула к отчиму в портфель. За подкладкой нащупала сверток, вытащила, а там облигации.

– Ну и что?

– Четыркин до знакомства с мамой разве что окна не грыз[129]. Откуда они у него?

Все заняли свои места. Все, кроме подсудимого.

– Князь не видел жену две недели, видимо, они заговорились, – попытался загладить ужасающую безалаберность своего подзащитного Тарусов. – Не волнуйтесь, Урушадзе появится с минуты на минуту.

– Не нам – вам надо волноваться, Дмитрий Данилович. Поручились за него вы!

При этих словах прокурора дверь в зал распахнулась, и широким шагом вошли Крутилин, за ним Прыжов с Яблочковым, десяток городовых и Выговский с какой-то девкой. Дойдя до свидетельского места, начальник сыскной полиции громко спросил:

– Шо? Сбежал?

– Здравствуйте, Иван Дмитриевич, – с недоумением воскликнул Третенберг. – Как вас понимать?

– Про Красовскую читали? Это подсудимый ваш постарался. Давно он зал покинул?

– С полчаса, – выдавил из себя ошарашенный судья.

– Понятно. Яблочков, шоб к вечеру у каждого городового имелся словесный портрет, а в каждом участке – фотографический. На вокзалы отправь по три агента.

– Коли подсудимый скрылся, заседание откладывается… – договорить барон Третенберг не успел.

– Ваше высокоблагородие, – вскочил Тарусов, – разрешите вопрос Ивану Дмитриевичу?

Судья пожал плечами.

– Где и когда случилось смертоубийство Красовской?

– В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое июля во флигеле на Артиллерийской улице.

– Что? – вскочил с места Волобуев и, перепрыгивая через сидящих, бросился к выходу.

– Куда вы, потерпевший? – удивился судья.

– Сам его убью, сам! – не оборачиваясь, крикнул граф.

Крутилин проводил Волобуева взглядом, а потом поинтересовался у Третенберга:

– Извозчик, что привез к Красовской князя Урушадзе, еще в зале?

– Да, – подтвердил судья и указал на Погорелого.

– А это, – Крутилин кивнул на девку, что за руку держал Выговский, – цветочница, она Урушадзе в ту ночь букет продала.

– Но Урушадзе не мог быть и здесь, и там, – заявил Тарусов. – Одно из двух: либо он Красовскую убил, либо ограбил Волобуева.

– Желаете оправдательный вердикт? – усмехнулся Третенберг. – Невозможно-с… Ваш подзащитный скрылся. Вам известно, господин поверенный, что присутствие обвиняемого в разбое в судебном заседании является обязательным?

– Известно, господин барон. Однако я намерен защитить свое честное имя и привлечь вдову титулярного советника Ласточкину за лжесвидетельство. Позвольте передопрос?

Председатель суда барон Третенберг, посовещавшись с двумя другими судьями, разрешил повторный вызов свидетельницы.

Тарусов явно пришел в себя:

– Правда ли, что существование вашего заведения зависит от расположения полицмейстера? – спросил он Домну Петровну. – Что росчерком пера, придравшись к любой мелочи, он может его прикрыть?

– Сие без спору.

– И вы, Домна Петровна, насколько возможно, пытаетесь быть полезной Василию Ивановичу?

– Протестую, – раздался возглас прокурора.

– Отклоняю, – не поддержал судья. – Отвечайте, Ласточкина.

– Все мы под богом ходим, все зависим от властей.

– Хорошо знаете мою жену? – уточнил Дмитрий Данилович.

– Нет. Только один раз и видела.

– Сколь долго продолжалась ваша беседа?

– Минут десять, может, пятнадцать.

– И какое впечатление произвела на вас моя супруга? Она умна?

– Несомненно.

– Тогда объясните: зачем взрослая умная женщина, которая знает вас всего десять минут, осведомлена про ваш род занятий и зависимость от полиции, предложила вам лжесвидетельствовать?

– Сама удивляюсь.

– Господа присяжные! Моя жена ведет дневник, в котором описывает, причем очень подробно, произошедшее с ней. Память у княгини феноменальная, случившиеся разговоры пересказывает дословно. Господин Крутилин, начальник сыскной полиции, может это подтвердить.

Иван Дмитриевич привстал с места:

– Так и есть.

– В перерыве я попросил судебного пристава вместе с моим камердинером съездить ко мне домой и привезти сюда дневник Александры Ильиничны, в котором среди прочих она описала встречу с вами, Домна Петровна. Зачесть или сами правду расскажете?

– Протестую, – возмутился прокурор.

– Против правды?

Гаранин смутился.

– Ну? – сделал театральный жест Диди.

– Княгиня денег не предлагала, – потупив глаза, призналась Ласточкина. – Это я их стребовала…

– А не получив, побежали к полицмейстеру?

– Да!

– Она врет, – закричал на весь зал полицмейстер Плешко.

– Тихо, – зазвенел в колокольчик судья. – Господин прокурор! Вам надлежит расследовать этот случай.

Гаранин кивнул.

Победа?