Мертвый час

Прокурор Гаранин: И сколько тебе заплатили, мил человек?

Погорелый: Как договорились, тридцать копеек. Хотя на букет чайных роз кавказец целый рубль потратил. Мог бы поменьше их купить, тогда и со мной сполна рассчитался бы.

Прокурор Гаранин: Я не о том. Сколько сегодня заплатили, чтобы ты в суд пришел?

Погорелый: Запросил две десятки, сговорились на одной.

(Шум в зале)

Прокурор Гаранин: С кем сговорились?

Погорелый: С дамой, вон в третьем ряду сидит.

Прокурор Гаранин: Привстаньте, пожалуйста, представьтесь.

Княгиня Тарусова(встает): Княгиня Тарусова, Александра Ильинична.

Прокурор Гаранин: Наслышан про вас. Присаживайтесь пока. Вернемся к тебе, Погорелый. Итак, за червонец ты согласился соврать, что вез этого господина?

Погорелый: Соврать? Нет, я его вез, истинный крест!

Прокурор Гаранин: Точно его?

Погорелый: А что не он, вашеродь?

Прокурор Гаранин: Тут спрашиваю я.

Погорелый: Вроде похож… Кто их разберет, вашеродь? Был бы наш, православный…

Прокурор Гаранин: После так называемого свидетеля (смех в зале), как и обещал, представлю своего, который прольет свет на методы, кои использует светило нашей адвокатуры князь Тарусов. Итак, Домна Петровна Ласточкина!

Прыжов, услышав про Артиллерийскую и чайные розы, сразу все понял. Взглянул на Урушадзе. Тот побелел, прикрыл лицо рукой, руки его заходили ходуном. Лешич прикинул оставшееся до окончания заседания время – минимум час: полчаса займет обвинительная речь прокурора, примерно столько же будет выступать Диди. За этот час он, Лешич, успеет доехать до Большой Морской и вернуться оттуда с Крутилиным и городовыми.

Когда прокурор вызвал Ласточкину, Прыжов, благо сидел в самом конце, покинул зал. Его уход никто не заметил. Никто, кроме Урушадзе.

Хозяйка борделя неспешно прошла к свидетельскому месту. Михаил Лаврентьевич ободряюще ей улыбнулся, секретарь суда привел к присяге.

Из стенографического протокола Елизаветы Фаворской:

Прокурор Гаранин: Род ваших занятий?

Домна Петровна Ласточкина (свидетель обвинения): Вдова титулярного советника.

Прокурор Гаранин: А поточнее?

Ласточкина: Содержу дом терпимости.

(Шум в зале)

Прокурор Гаранин: Подсудимый вам знаком?

Ласточкина: Видела пару раз на улице. Городок наш, сами знаете, маленький.

Прокурор Гаранин: В ночь с 24-го на 25 июля он заходил в ваше заведение?

Ласточкина: Нет.

Прокурор Гаранин: Однако вам, Домна Петровна, предлагали деньги, если на суде вы заявите обратное?

Ласточкина: Да, господин прокурор, предлагали.

Прокурор Гаранин: Сколько?

Ласточкина: Сто пятьдесят рублей.

(Шум в зале)

Прокурор Гаранин: Кто именно?

Ласточкина: Княгиня Тарусова. В третьем ряду сидит.

(Шум в зале)

Прокурор Гаранин: И вы согласились?

Ласточкина: Да, но лишь затем, чтоб вывести ее на чистую воду. Сразу пошла к полицмейстеру.

Прокурор Гаранин: Благодарю вас, Домна Петровна, за помощь следствию.

Ласточкина: Всегда рада услужить, Михаил Лаврентьевич. Могу идти?

Судья фон Третенберг: Вряд ли. Думаю, у адвоката к вам вопросы.

Ласточкина(с недоумением смотрит на прокурора): Не поняла…

Прокурор Гаранин(Ласточкиной, разводя руками): Порядок такой….

Судья фон Третенберг: Или у защиты нет вопросов?

Такого удара от глуповатого Михаила Лаврентьевича Тарусов не ожидал. Сидел пыльным мешком прибитый. С трудом понял, что к нему обращается судья. Понурив голову, встал и пробормотал:

– Вопросы есть. Конечно, есть.

Дмитрий Данилович понимал, что должен сейчас растерзать Ласточкину, иначе прощай значок присяжного поверенного. Только вот голова, словно барабан, была пуста. Необходимо успокоиться, взять себя в руки, собраться с мыслями, составить план допроса:

– Прошу перерыв.

Судья усмехнулся в усы, Гаранин нервно замахал:

– Возражаю.

– Будьте великодушны, Михаил Лаврентьевич. Проявите милость к павшим, – с той же ухмылкой произнес барон Третенберг. – Да и душновато здесь.

Глава шестнадцатая

Как только извозчик Погорелый упомянул Артиллерийскую, Автандил посмотрел на Волобуева – у того заиграла на устах усмешка. Неужели знал? Почему тогда…? Перевел взгляд на Прыжова: тот ерзал на стуле. А потом, улучив момент, ускользнул из зала.

Урушадзе понял, что пропал. Оставалось одно – молиться, что князь и делал, а показания Ласточкиной даже не слушал. И бог ему внял. Внезапно объявили перерыв. Автандил встретился глазами с Асей и указал на выход.