Мертвые хризантемы

– Простите… – произнесла Полина и вдруг заметила, какой взгляд Кику бросила на Аниту – будь это нож, он пронзил бы сидевшую напротив женщину. «Однако… а тут явно что-то происходит. Похоже, конфликт вовсе не в том, что Кику играет в гейшу, а в чем-то другом».

– Ничего, мы это уже пережили, – сказала Анита, аккуратно обходя взглядом падчерицу.

– Еще бы! – с вызовом подхватила Кику. – Теперь никто не мешает матушке строить блестящую политическую карьеру. Не пристало мэру иметь в мужьях чудаковатого профессора, помешанного на старинных гравюрах, кимоно и кинжалах.

– Кику, прекрати! – чуть повысила голос Анита, и Полина поспешила вмешаться, чтобы семейная ссора не нарушила ее планов:

– Ваш отец коллекционировал предметы старины?

– Фу, как казенно звучит… Папа коллекционировал японские гравюры не моложе шестнадцатого века, а также женские кимоно и кинжалы, которыми пользовались самураи. Кстати, вот это кимоно, что на мне, предположительно изготовлено в восемнадцатом веке. – Кику благоговейно коснулась пальцами ткани в районе плеча. – Если присмотритесь, то поймете, что роспись на нем ручная, а не штампованная, да и материал совершенно иной, не такой, что производят сейчас.

– А вы не боитесь надевать такую ценную вещь?

– Я училась носить кимоно в Японии, у одной старой женщины, которая до войны была гейшей в Ёсиваре – знаете, что это такое?

– Нет, – призналась Полина, и Кику, мечтательно прикрыв глаза, объяснила:

– Это так называемый «веселый квартал» – знаете, что это?

Каргополова неуверенно кивнула, не желая открыто демонстрировать невежество, и, похоже, Кику это поняла, потому что не стала углубляться в тему, а просто пожала плечами и принялась за обед.

Анита, по всей видимости, тоже успокоилась и перевела дух, поняв, что падчерица утратила интерес к собственному представлению. Выражение ее лица перестало быть напряженным, как и острые худые плечи, да и поза из натянутой превратилась в более расслабленную и удобную.

После обеда Кику предложила прогуляться по оранжерее, проигнорировав устремленный в ее сторону взгляд мачехи. Полина согласилась – ей не терпелось вытащить сигарету, а делать это в доме, где не курят, было неудобно.

Оказавшись на крыльце, Каргополова вдохнула воздуха и обернулась к Кику, чтобы попросить разрешения закурить, но с удивлением увидела, как та достает из-за пояса кимоно небольшую, явно старинную, трубку.

– Вы не стесняйтесь, Полина Дмитриевна, я же вижу, что мучаетесь, – раскуривая трубку, пригласила Кику. – Матушка терпеть не может запаха, и тут я иду на уступки – у нее астма, нельзя не учитывать такие вещи, потому на ее половине я не курю.

– А дом как-то поделен? – вынимая сигареты и зажигалку, поинтересовалась Полина.

– Да. У нас общий вход и те помещения, что расположены на первом этаже и в подвале – там бассейн, тренажерный зал и кинозал. На второй этаж ведет лестница, и вот там уже дом разделен: слева – матушкины апартаменты, справа – мои. Когда был жив папа, он распорядился спланировать дом именно так. Не хотел, чтобы я съезжала, но и не желал, чтобы мы сталкивались чаще, чем обе хотели бы. По-моему, это разумно, вам так не кажется?

– Похоже, ваш отец понимал, что вы с Анитой Геннадьевной друг друга, мягко говоря, недолюбливаете?

Кику молчала, скрестив на груди руки, в одной из которых дымилась трубка. Ее лицо вдруг стало задумчивым и печальным, странноватый грим придавал ему даже трагическое выражение – как в театре.

– Нет. Папа об этом ничего не знал, – произнесла она медленно. – Пока он был жив, все было иначе. Да, я никогда не любила матушку – с чего мне ее любить? Более того… – она осеклась, бросив искоса взгляд на Полину, и продолжила: – Это неважно. В общем, пока папа был жив, мы напоминали нормальную семью. Может, не такую глянцевую, как хотелось бы Аните, но… А теперь у меня нет причин ей подыгрывать. Я живу так, как считаю нужным, а уж нравится ли это ей, меня совершенно не волнует.

Кику выбила пепел прямо на дорожку и предложила, пряча трубку обратно за пояс:

– Так идем в оранжерею? Могу поклясться, что таких цветов вы никогда не видели.

И она оказалась права. На пороге оранжереи Полина остановилась и даже приоткрыла от изумления и восхищения рот.

– О господи… – потрясенно выдохнула она, переводя взгляд с одного яркого пятна на другое и пытаясь охватить всю цветовую гамму сразу. – Сколько же их тут?

– Сорок два вида, – скромно опустила глаза Кику. – Ровно столько их сейчас насчитывается в мире, если верить последним статьям. У меня есть все.

– Вы ничего не делаете наполовину, да, Кику?

– Конечно, – радостно подтвердила женщина, довольная тем, какой эффект произвела ее оранжерея на приезжего следователя. – Иначе какой смысл браться за дело, если остановиться на полпути? Я люблю хризантемы, так почему бы мне не иметь их все? Это не бриллианты, в конце концов, хотя некоторые виды довольно редкие и дорогие. Но как сравнить деньги и то, что вы видите сейчас? Вот поэтому осень – мое любимое время года. Цветут хризантемы, и я абсолютно счастлива.