Мертвая зыбь

Огромный силуэт виллы Веры Кант ночью показался еще огромней. В свете звезд белела железная калитка. Она нащупала шероховатую от ржавчины ручку, нажала и потянула на себя. Калитка качнулась, но не открылась. Наверное, петли совсем проржавели. Или сама калитка осела. Она нагнулась – конечно, нижняя перемычка наполовину ушла в землю.

Юлия поставила керосиновую лампу на землю и взялась обеими руками за верхнюю перемычку. Постаралась поднять, насколько можно, и потянула на себя. На этот раз калитка подалась и с ржавым стоном приоткрылась. На пару дециметров, не больше, но этого хватит.

Конечно, вино. Она не испытывала обычного страха темноты. Вернее, почти не испытывала.

Двор окружен высокими деревьями. Черные ажурные силуэты на фоне тоже черного, но все же чуть менее черного неба с россыпями подмигивающих звезд. Какие тени прячутся в кронах?.. Она несколько минут постояла неподвижно, дожидаясь, чтобы глаза привыкли к темноте. Постепенно, как в ванночке с проявителем, стали появляться детали: извилистая, выложенная светлыми каменными плитами тропинка, словно приглашающая двигаться дальше. Выплыл из мрака колодец. На крышке – сухие листья, она даже различила черные колонии плесени. Повсюду заросли бурьяна. По другую сторону – сарай, видимо, дровяной. Крыша почти провалилась. Вот-вот обрушится, как плохо натянутая палатка.

Она осторожно шагнула вперед и остановилась. Прислушалась. Еще шаг, потом другой. Третий. И с каждым шагом росла неуверенность.

Мобильник в кармане вызвонил свой дурацкий мотивчик. Она так сильно вздрогнула, что чуть не выронила лампу, схватила телефон и лихорадочно нажала кнопку. В такой тишине, наверное, весь Стенвик слышит, что ей звонят… какой Стенвик? Стенвик пуст.

– Алло?

– Алло? Юлия?

Спокойный голос Леннарта.

– Привет, – сказал она, стараясь, чтобы он по голосу не заметил, что она разделалась с целой бутылкой вина. – Где вы?

– Все еще сижу на собрании… как всегда, много вопросов. Ни один не решили, но пока заседаем. Затянули страшно, так что я, наверное, отсюда поеду домой.

– О’кей. – Внезапно приободрившись, она сделала два решительных шага по дорожке и увидела угол дома.

– Завтра же похороны, а у меня еще куча работы. Никто же за меня ее не сделает. Извините, не получается…

– Я понимаю, – быстро сказала Юлия, – в другой раз.

– Вы не дома?

Как он это понял? Сказано просто, без нотки подозрения, но Юлия напряглась и соврала:

– Вышла прогуляться на обрыв. Перед сном.

– Вот и хорошо. Значит, завтра увидимся в церкви.

– Да. Обязательно приеду. Спокойной ночи, Леннарт.

– Спокойной ночи.

Голос пропал. Она нажала кнопку отбоя, сунула телефон в карман и облегченно выдохнула. Голос Леннарта почему-то внушил ей уверенность. «Не получается»… ну и ладно. Как будто она уже и сама не догадалась, что у него не получается.

Дорожка уперлась в широкое крыльцо с изогнутыми дугой каменными перилами, ведущее к когда-то белой двери в остекленной веранде. Резные наличники, которыми когда-то была украшена веранда, потрескались.

Вблизи вилла казалась еще больше. Прямо замок какой-то. Черные окна напомнили ей уничтоженный пожаром замок в Боргхольме.

Ты здесь, Йенс?

Даже ночной мрак не мог скрыть, в каком плачевном состоянии вилла. Стекла в трещинах, на рамах – последние чешуйки давно облупившейся краски.

Если здесь, на воздухе, она еще могла кое-что различать, на веранде стоял такой тяжелый, непроглядный мрак… ей показалось, мрак этот дрожит под собственной тяжестью.

Она подошла вплотную к первой ступеньке и опять прислушалась. Я словно подкрадываюсь… к кому? И почему с Леннартом говорила почти шепотом? Прямо смешно. Соблюдайте тишину, вас никто не слышит. Ни одна душа. Расслабься, обратилась она к себе самой. Призыв остался без ответа. Все равно не по себе – спина напряжена, колени дрожат.

Юлия представила себя на месте Йенса – как малыш мог рассуждать в тот день?

Вошел в сад Веры Кант… допустим. А дальше? Решился подняться по ступенькам и постучать? Почему бы и нет…

Железная рукоятка на двери веранды показывала вниз, словно кто-то сейчас, в эту самую секунду, собирается открыть изнутри. Наверняка заперта, решила она – и в ту же секунду увидела: дверь приоткрыта. По шее и рукам побежали ледяные муравьи.

Она присмотрелась. Кусок дверной рамы справа выломан, и ригелю замка не за что зацепиться. Оставалось только войти.

Значит, кто-то уже взламывал.

Воры? Она знала: когда уезжают туристы, появляются воры. Что может быть безопаснее, чем ограбить пустую дачу? А уж виллу-то… виллу, которая принадлежала когда-то одной из самых богатых женщин Эланда! Это же никакой не секрет, что Вера Кант была очень богата.

А может, не воры? Но кто?

Она взялась за ручку и потянула дверь. Ничего не получилось. Присмотрелась и поняла почему: под дверью был вбит маленький деревянный клин. Должно быть, чтобы дверь не било ветром. Такая трогательная предусмотрительность у взломщиков?

Вряд ли.

Юлия выковыряла ногой клинышек и потянула за ручку. Дверь с протяжным скрипом открылась.