Мерцающий огонь

– Давай отдохнем, – предложила Эйприл, сворачивая с главной дороги и притормаживая. Она спрыгнула с велосипеда и поставила его в тени большого разлапистого дуба.

Вивиан, следуя ее примеру, повалилась в прохладную траву. Они лежали на спинах, скрестив ноги и сложив руки на животах.

– Мы, наверное, выглядим, как пара трупов в гробах, – усмехнулась Вивиан, повернувшись к Эйприл.

– Тем веселее, – ответила она, глядя в небо.

И Вивиан неожиданно поразило… насколько они все-таки были похожи друг на друга. Она всю жизнь провела бок о бок со своей сестрой – и принимала это как должное. Но после долгой разлуки смогла взглянуть на их схожесть по-новому.

– Как же удивительно мы все-таки похожи, – не удержалась Вивиан.

– Это правда. Я после своего возвращения цепенею всякий раз, когда на тебя смотрю.

– Серьезно? – вскинула брови Вивиан.

– Да. – Эйприл повернулась к ней, подложив под щеку ладони. – Я теперь замечаю каждую мелочь. Что у тебя нос чуть-чуть кривой – прямо как у меня. И как ты машешь руками, когда говоришь. Должно быть, это наше французское наследие. Раньше я не замечала этого за тобой. А теперь осознала, что и сама машу ими от души.

Вивиан вгляделась в раскинувшиеся над ее головой резные ветки, сквозь которые пробивалось утреннее солнце:

– Интересно, что из этого мы унаследовали от мамы генетически, а чему она нас просто научила.

– Да, любопытно. Природа против породы.

– Старый добрый Чарлз Дарвин. Вот кто прибрал бы нас к рукам.

– А ты бы согласилась стать его подопытной крысой? – спросила Эйприл, снова переворачиваясь на спину.

– Ради науки? Конечно.

Некоторое время они молча смотрели в изрезанное листвой небо.

– Хвала небесам за то, что оставили на твоей заднице родимое пятно, – сказала Эйприл. – Наверное, только по нему нас мама и отличала в младенчестве. Благодаря ему ты особенная.

– Особенная? Вот уж не думаю. Хотя… – Вивиан почувствовала, что ее щеки вспыхнули. – Теодору оно очень нравится.

– Какая ты негодница! – Эйприл села.

Вивиан покраснела:

– Он единственный во всем мире знает о его существовании – не считая, конечно, тебя.

Эйприл, рассмеявшись, снова опустилась на траву:

– Хотя ты же теперь замужняя. Все в рамках приличия, да?

Вивиан взглянула на нее:

– Судя по фотографиям, которые ты мне показала, – особенно по той, где ты лежишь на кровати, – ты и сама жила как замужняя.

– Пожалуй, что так, – задумчиво протянула Эйприл.

Несколько мгновений они молча любовались небом.

– Замечательно, что ты вернулась, – сказала Вивиан. – Все это время я не чувствовала себя целой.

– Прекрасно тебя понимаю. Мне было хорошо в Берлине – но для абсолютного счастья чего-то не хватало.

Вивиан проследила за белкой, которая пробежала по ветке дуба:

– Я чувствую себя виноватой, даже когда просто думаю о чем-то подобном. Но Теодор стал для меня всем. После того как ты ушла, я казалась себе очень одинокой – пока он не вошел в мою жизнь. Я не хочу преуменьшать это. Не уверена, где была бы сейчас, если бы не он. И была ли бы вообще.

– Он кажется замечательным человеком – и я говорю это не просто из вежливости. Правда так думаю – а я отлично разбираюсь в людях.

Вивиан повернулась к ней:

– Поэтому ты так уверена в своем приятеле из Германии?

– Да.

Мгновение Вивиан вглядывалась в сестру:

– Тогда я тоже постараюсь верить в него.

До их слуха донесся отдаленный гул самолетного двигателя, и сердце Вивиан дрогнуло от страха. Она села и посмотрела на восток, прикрывая глаза от яркого солнечного света.

С июля немцы усилили авиационную агрессию, нацеливаясь на аэродромы и радиолокационные станции. Они намеревались уничтожить Королевские военно-воздушные силы и расчистить путь для полномасштабного вторжения на Британские острова. Они даже совершили несколько налетов на Лондон, в основном на оружейные заводы. Тридцать тысяч добровольцев уже вступили в службу наблюдателей и следили за небом с тысячи постов. Вивиан свято верила, что сирены предупредят их о надвигающейся опасности… но все это было ненадежно.

Они с Эйприл вскочили на ноги. Другие посетители парка тоже смотрели в небо – в ту же сторону. Вивиан выбежала из-под кроны дуба, стараясь разглядеть что-нибудь.

– Немцы? – спросила Эйприл, которая следовала за ней.

– Нет, наверное, наши. Иначе уже визжала бы сирена – и все разбегались бы по укрытиям.

Над их головами пролетели два британских «Харрикейна». Несколько человек в парке зааплодировали. А потом все разошлись – занялись своими делами.

Вивиан и Эйприл потрясенно вернулись к велосипедам, которые бросили под дубом, и поехали домой.

Ночью Вивиан проснулась, потому что кто-то изо всех сил барабанил во входную дверь. Жгучий страх разлился в ее груди.

– Что происходит? – Она села в постели.

Теодор уже встал и направлялся к лестнице:

– Не знаю. Оставайся здесь.

Стук продолжался – казалось, дверь пытаются выломать. Не удержавшись, Вивиан поднялась с кровати, накинула халат, вышла на лестничную площадку и перегнулась через перила.

Теодор отпер и открыл дверь:

– Мистер Эриксон? Что все это значит? Сейчас четыре часа утра.