Мерлин

Ночь была теплая, и мы развели слабенький огонек — только что­бы испечь ячменные лепешки, которые, по обычаю, мне предстояло разделить с Ганиедой. В дрожащем свете лачуга казалась дворцом, а деревянная миска, в которой Ганиеда мешала муку с водой, — золо­той. Мне подумалось, что Ганиеда — лесная волшебница, а я — стран­ствующий рыцарь, плененный любовью к ней.

Я сидел на ложе, скрестив ноги, и следил за ловкими движениями ее рук. Когда камень раскалился, она слепила маленькие лепешки и положила их печься. Мы молчали, словно это были и не мы уже, а все юноши и девушки, когда-либо любившие друг друга и сочетавшиеся браком, последние звенья живой цепи, протянувшиеся сквозь бесчис­ленные эпохи к первому очагу, к первому супружескому ложу. Для такой минуты просто нет слов.

Лепешки испеклись быстро. Ганиеда сложила их на вышитый по­дол платья и поднесла мне. Я взял одну, разломил, половинку съел сам, а другую вложил ей в рот. Она медленно прожевала и взяла ча­шу, которую наполнила, пока пеклись лепешки.

Я поднес чашу к ее губам, она сделала глоток, и я одним махом до­пил теплое сладкое вино. Чаша со звоном упала на пол, ее руки обви­ли мою шею, наши губы соединились, я навзничь рухнул на ложе, увлекая за собой Ганиеду. От запаха ее шелковистой кожи кружилась голова.

После была только ночь и наша страсть, а потом — сладкая тьма и сон друг у друга в объятиях.

Я проснулся под утро и услышал в шуме ветра тихий протяжный свист. Я выбрался из-под меха и выглянул в дверь. В свете заходящей луны четко вырисовывался силуэт Гвендолау. Всю ночь он на почти­

тельном расстоянии объезжал дозором лачугу, дабы никто не потре­вожил наш сон.

Я скользнул под одеяло в объятия Ганиеды и снова заснул под ров­ное дыхание жены.

Глава 10

__ В черном сердце Калиддонского леса с волками, оленями и вепрями обитает Мерлин. Жив он или мертв? Один Бог знает.

О счастливая волчица,

посмотри в огонь и скажи нам, кого ты видишь.

А, стальных людей. Я тоже их вижу. Стальных от шлема до пят. Высокие, бесстрашные, они ощетинились копьями, словно лес. Видишь их могучие мускулы, смертоносные движения сильных рук, их решимость? Они знают, что для них этот день может стать послед­ним, но не страшатся.

Вот этот, видишь? Взгляни на разворот его плеч, волчица. Взгляни, как он сидит в седле — он словно слит с конем. Любо-доро­го посмотреть. Имя его — Кай — вселяет ужас в сердца врагов.

А вот и еще! Видишь его, волчица? Богатырь из богатырей. Плащ его ал, как кровь, на щите — крест Христов. Имя его будут воспевать поколения бардов — Бедуир, Светлый мститель.

А эти двое! Гляди! Видела ли ты прежде такую мрачную реши­мость, такие суровые лица? Сыны Грома. Вот этот зовется Гвальхмай, Сокол мая. Другой — Гвальхавед, Сокол лета. Они близнецы, едины сердцем, едины умом, едины в деле, схожи настолько, насколько мо­гут быть схожи двое. Никто не сравнится с ними в стремительности удара.

Каждый из них достоин стать королем, каждый владеет своими землями. Кто сможет их возглавить? Кто станет их предводителем? Кто истинный король над королями?

Я не вижу его, волчица. Давно высматриваю, но тщетно.

Нет, этих людей еще нет на свете, и родятся они не скоро. Их пора еще не пришла. Еще есть время подыскать вожака. Мы отыщем его, волчица... мы обязаны это сделать.

На следующий день после того, как приходил Талиесин (назавтра, через год — какая в сущности разница), появился обещанный отшель­ник. Я сидел на корточках у своей жалкой пещеры, высоко в горах, и

заметил его издалека. Он медленно взбирался по склону вдоль ручей­ка, который вился от пещеры вниз, к одной из бесчисленных речек Калиддонского леса.

Он шел медленно, и у меня было время его рассмотреть. Наряд его составляли бурый плащ, высокие сапоги и широкополая шляпа от солнца. “Странновато для отшельника”, — подумал я.

Спустя некоторое время стало ясно, что он не просто бредет куда глаза глядят, а уверенно направляется к моей пещере. Он пришел сю­да, чтобы найти Безумного Мерлина.

Что ж, ему это удалось.

— Привет тебе, друг, — крикнул он, увидев, что я на него смотрю.

Я подождал, пока он подойдет ближе. Что толку кричать?

— Присядешь? Если хочешь пить, вот вода.

Мгновение он стоял, озираясь, потом остановил взгляд на мне. Глаза у него были синие, как небо над головой, и столь же холодные и пустые.

— Не откажусь от чашки воды.

— Родник здесь. — Я указал на место, где из камня била вода. — О чашке ничего сказано не было.

Он улыбнулся, подошел к роднику, нагнулся и выпил несколько глотков — для видимости, решил я, настоящую жажду так не уто­лишь. А ведь с ним не было бурдюка.

Он сел, снял шляпу, и я увидел соломенно-желтую шевелюру, как у саксонского принца, хотя по речи он казался добрым бриттом.

— Скажи мне, друг, что ты делаешь тут, в горах?

— Могу задать тот же вопрос, — проворчал я вместо ответа.

— Это не тайна, — со смехом отвечал он. — Я искал одного чело­века.

— И что, нашел?

-Да.

— Значит, тебе повезло.

Он широко улыбнулся.

— Ты тот, кого зовут Мерлин Амброзий — Мирддин Эмрис. Верно?

— Кто меня так зовет?

— Может быть, ты не знаешь, что люди говорят о тебе.