Мерлин

Волчица прыгнула, готовая сомкнуть зубы на его горле, но он успел увернуться. Зверь изготовился для второго прыжка, но незва­ный гость уже бежал вниз по склону. Волчица пустилась бы вдогонку, но я подозвал ее, и она подошла, все еще скалясь. Я гладил ее, покуда шерсть на ее загривке не улеглась.

Итак, первый гость ушел, не попрощавшись. Меня еще била дрожь, когда волчица вновь предостерегающе зарычала. Я взглянул вниз, думая, что возвращается давешний незнакомец. Кто-то шел в гору, но даже с такого расстояния я видел, что это не он.

Новый посетитель был тощий и длинный — настоящая жердь — с грубыми чертами лица, заросший длинными волосами, в шкурах по меньшей мере шести разных животных. Он поднимался широким ров­

ным шагом человека, привычного к долгой ходьбе, и не смотрел ни вправо, ни влево, но двигался напрямик, как будто торопился.

А поспешить стоило. Внезапно, как это бывает в горах, налетела гроза. По склону сбегали черные клочья облаков, в сразу посвежев­шем воздухе запахло дождем. Над камнями клубился туман, скрывая от меня идущего.

Я ждал, успокаивая волчицу.

— Тихо, тихо, послушаем, что скажет этот. Может быть, его ело- ва придутся нам больше по вкусу.

Мне в это слабо верилось, но я помнил отцовское обещание и не со­бирался с ходу прогонять гостя.

Он снова появился, выступив из тумана совсем рядом, и громко окликнул нас:

— Здрав будь, Лесной Дикарь! Я принес тебе привет из мира людей.

— Садись, друг. Если хочешь пить, вот вода.

— И вода сгодится, если вина в недостатке. — Он склонился над водой и принялся шумно пить, зачерпывая горстью. Я подумал, что он не похож на человека, привычного к пиршественному кубку. Ну и что с того? Разве я сам похож на короля деметов?

— Пока взберешься на твою гору, Мирддин, вся глотка пересо­хнет.

— Откуда ты знаешь мое имя — если оно мое?

— О, я знаю тебя давным-давно. Разве слуга не должен знать го­сподина?

Я оторопело вытаращил глаза. Лицо у него было длинное, лошади­ное, брови — черные, щеки — красные, обветренные. Волосы свисали по плечам, словно у женщины. Я был твердо уверен, что вижу его впервые.

— Ты говоришь о господах и слугах. С чего ты взял, что это имеет ко мне отношение? — спросил я и тут же придумал более насущный вопрос. — Как ты узнал, где меня искать?

— Тот, кто меня послал, указал мне дорогу.

При этих словах сердце мое подпрыгнуло.

— Кто тебя послал?

— Друг.

— Есть ли у друга имя?

— У каждого есть имя, как тебе прекрасно известно. — Он в по­следний раз зачерпнул воды, выпил и вытер руки о кожаные штаны. — Мое, например, — Аннвас Адениаок.

Странное имя — Древний Крылатый Слуга.

— Я не вижу крыльев, и ты не такой древний, как подразумевает твое имя. К тому же в этом мире и впрямь много господ, а слуг — и того больше.

— Все смертные служат. Бессмертные — тоже. Но я пришел не за­тем, чтобы говорить о себе. Я пришел говорить о тебе.

— Тогда ты пришел напрасно. — Слова вырвались раньше, чем я сумел их сдержать. "Не отсылай его прочь", — сказал Талиесин. Впрочем, я мог не беспокоиться — гостя не задела моя грубость.

— Язык разболтается — не остановишь, верно? — добродушно промолвил он. Аннвас явно получал удовольствие от происходящего. Он оглядел мое каменистое обиталище, затем обратил взгляд на за­пад, на мятое зеленое сукно Калиддонского леса.

— Говорят, свет умирает на западе, — как бы между прочим заме­тил он. — Но если я скажу, что он рождается там, поверишь ли ты мне?

— Так ли важно, во что я верю?

— Мирддин... — Он легонько покачал головой. — За долгие годы одиноких раздумий ты мог бы убедиться в важности веры.

— Так это были долгие годы?

— Да уж немалые.

— Зачем было приходить ко мне именно теперь?

Он передернул костлявыми плечами.

— Так пожелал мой господин.

— Должен ли я знать твоего господина?

— Ты знаешь его, Мирддин. По крайней мере, когда-то знал. — Аннвас повернулся и взглянул мне прямо в лицо. Я чувствовал, как от него исходит сострадание. Он неуклюже опустился на землю и скрестил ноги.

— Расскажи, — мягко предложил он. — Расскажи о битве.

И тут начался дождь.

Глава 11

Первые капли застучали по земле, но ни я, ни он не шелохнулись. Небо стало черно-багровым, как открытая рана, и оттуда, словно кровь,

пролился дождь.

— Битва, Мирддин. Я пришел, чтобы услышать о ней. — Аннвас выдержал мой взгляд и не шелохнулся, хотя ливень хлестал как из ведра.

Я не сразу смог заговорить.

— О какой битве? — спросил я, страшась ответа. Тьма клубилась вокруг меня, вокруг самой моей горы, в обличье выползшего ниотку­да полуночного тумана. Ветер поднялся и завыл в расселинах.

— Думается, ты знаешь, — мягко произнес Аннвас.

— А мне думается, что ты знаешь слишком много такого, чего один человек знать о другом не может! — Я чувствовал, как в моей душе вновь закипает гнев. Ветер хохотал над моей злобой.

— Расскажи, — мягко, но настойчиво молвил он. — Только начни, а там станет легче.

— Уходи! — Я ненавидел его за то, что он заставляет вытаскивать из земли давно истлевшие кости. Волчица вскочила на ноги и оскали­лась. Аннвас поднял руку, и она, заскулив, вновь опустилась на зем­лю.