Мерлин

Я говорю это потому, что после сражения осталось несколько ты­сяч живых саксов и мы просто не могли истребить их всех. Сделай мы это, мы стали бы худшими варварами, чем наши противники!

— Ну? — спросил я Утера. Он по-прежнему сидел в седле, поло­жив на колени окровавленный меч. — Как ты поступишь?

Аврелий отправил меня к брату, а сам остался закончить послед­ние стычки и позаботиться о раненых.

Утер мрачно оскалился, словно это по моей вине решать досталось ему. В надежде переложить с себя ответственность, он спросил:

— Что говорит Аврелий?

— Верховный король говорит, что ты предводитель — тебе и ре­шать.

Он застонал. Утер не был убийцей.

— А ты что скажешь, Высочайший Амброзий?

— Я согласен с Аврелием. Решать должен ты — и быстро, если не хочешь лишиться уважения своих воинов.

— Знаю! Но что делать? Прикажу перебить их — меня станут у ко- рять за жестокость, оставлю в живых — будут презирать за мягкоте­лость.

— На войне нет легкого выбора, — посочувствовал я.

— Лучше скажи что-нибудь новенькое. — Слова его были резки, но взгляд молил о помощи.

— Я скажу, что сделал бы, если б решать предстояло мне.

— Ну, Воплощенная Мудрость, что бы ты сделал?

— То единственное, после чего не утратил бы права называть себя человеком.

— А именно?

— Отпустил бы их, — сказал я. — Другого выбора нет.

— Все, кого я отпущу, вернутся. И вырастят сыновей, и те придут завоевывать нашу землю. Каждая жизнь, что я подарю, обернется жизнью нашего соотечественника.

— Вероятно, — согласился я, — так оно и бывает.

— Тебе нечего больше сказать, Могучий Пророк? — насмешливо произнес Утер, скривившись от недовольства.

— Я говорю лишь то, что есть, Утер. Решаешь ты: перебей их всех — и ты, возможно, сохранишь чью-то жизнь в будущем, но в очах Господа станешь мерзостней этих несчастных, Его не ведающих. Если ж ты их отпустишь, то явишь истинное благородство британского ду­ха. Ты покажешь себя подлинно выше тех, кого победил.

Он видел, что я прав, но согласиться не мог.

— Пусть поклянутся на крови и оставят заложников.

— Можно и так, но я не советую. Они презирают нас и потому не станут держать клятву.

— Но что-то я должен сделать!

— Ладно, — сдался я, — но выбери в заложники самых юных.

— И я не пощажу Хенгиста.

— Утер, подумай! Он разбит и опозорен. Убей его, и он останется в памяти вождем, за которого надо мстить. Отпусти его, и Хенгист нас больше не потревожит.

Господи помоги, но мое собственное сердце противилось моим ело- вам. Может быть, если бы я верил в то, что говорил, мне бы удалось его убедить.

— А я говорю, что он не уйдет живым, — твердо произнес Утер.

Вывели крепко связанного Хенгиста. Он смотрел с вызовом, его широкое лицо кривил дерзкий оскал. Уцелевших телохранителей по­ставили у него за спиной. Остальные саксы, безоружные и совершенно потерянные, стояли чуть поодаль, на холме, понурив головы, и с угрюмой тоской взирали на своего предводителя.

Горлас, разгоряченный боем, подскакал и спрыгнул с лошади. Прежде, чем его успели остановить, он подбежал к Хенгисту и плю­нул ему в лицо. Саксонский вождь бесстрастно смотрел на Горласа, плевок блестел на его щеке. Саксы злобно загудели.

Это была чудовищная глупость. Мне хотелось тряхнуть Горласа за плечи — пусть поймет, что натворил.

— Стой, Горлас! — Это произнес подошедший Аврелий. Он быстро прошел между пленниками и остановился, невозмутимо глядя на Хенгиста, потом повернулся у Утеру. — Ну, верховный воевода Британии, что дальше?

— Смерть Хенгисту и его военачальникам, — спокойно отвечал Утер. — Остальные вольны идти... — Он бросил быстрый взгляд на меня. — Их доставят на берег и посадят на корабли, запретив возвра­щаться под страхом смерти.

— Хорошо, — сказал Аврелий. — Пусть так и будет.

Горлас, отошедший на шаг, теперь снова высунулся вперед.

— Лорд Аврелий, дозволь, Хенгиста убью я.

Аврелий строго взглянул ему прямо в лицо.

— Почему, лорд Горлас, ты желаешь быть палачом?

— Это дело чести, государь, — признался Горлас. — Мой брат пал в тот день, когда саксы предательски перебили бриттскую знать. Я по­клялся убить Хенгиста, если увижу. Жаль, мы не встретились сегод­ня в бою!

Аврелий задумался, потом взглянул на Утера.

— Не вижу препятствий.

— Все равно кто-то должен это сделать, — пробормотал Утер.

Верховный король повернулся ко мне.

— Что скажешь ты, мудрый советчик?

— Мне горько, когда убивают из мести. Коли жизнь — плата за зло, пусть убьет его быстро и тихо, но не здесь и в одиночку.

Странный свет вспыхнул в глазах Горласа. Он запрокинул голову и жутко расхохотался.

— Убить тихо? — прогремел он. — Мы только что уложили де­сять тысяч этих выродков! Перед нами главный выродок — вот уж кто заслужил смерть больше их всех!

— Сегодня мы убивали, потому что у нас не было выбора, — вы­крикнул я. — Убивали, чтобы спасти себя и своих сородичей. А теперь у нас есть выбор, и я скажу, что убийство из мести — преступление и недопустимо среди людей просвещенных.

— Государь мой Аврелий! — заорал Горлас (его уже разбирала злоба). — Пусть Хенгист умрет здесь и сейчас, на глазах своих во­инов. Пусть запомнят, как мы караем предательство.