Мера бытия

Немного вдалеке от дороги возвышались большие палатки. Наверное, там жили регулировщики. Чуть погодя Лариса увидела стенку, сложенную из снежных кирпичей: оттуда торчали дула зениток, направленные в небо.

Откуда взялись самолёты, Лариса не заметила, но зенитки вдруг с грохотом выбросили из жерл огненные факелы и стали гулко и часто стрелять, подрагивая стволами от выстрелов. Лариса крепко стиснула губы и широко открыла глаза, не в силах отвести взгляд от мелькающих в небе самолётных тушек.

Где-то впереди гремело, ухало и клокотало. Их полуторка дёрнулась и прибавила ход.

Лицо шофёра в задней машине стало напряжённым, как у штангиста, который поднимает непомерный груз.

Набравшую ход машину кидало из стороны в сторону. Кузов раскачивался, в глазах всё мелькало и сливалось в сплошную белую круговерть, конца которой не было видно.

* * *

Раскинув руки в стороны, Марина Александровна прижала к себе детей, сидящих вблизи, и нашла взглядом лицо сына. Распахнув глаза, Юрик смотрел вперёд себя в полном оцепенении. Никто из детей не кричал, не плакал, не звал на помощь. Блокада приучила детей молчать.

Если бы она могла спрятать всех, закрыть, заслонить своим телом, не чувствуя ни боли, ни страха…

— Господи, если Ты есть, Господи!

На какой-то момент машина замерла, и сердце Марины Александровны тоже оборвалось. В глазах потемнело, но слова, звучащие глубоко внутри, вытягивали её наружу:

— Господи, если Ты есть, Господи!

Взрывной волной полуторку сильно качнуло, и она остановилась. Откуда-то сбоку, из-за борта появилась голова шофёра. Метнув быстрый взгляд на Марину Александровну, он откинул борт и показал рукой на белевшую вдали палатку:

— Бегите с детьми туда. Мне взрывом колесо распороло.

Быстро сориентировавшись, Марина Александровна скомандовала:

— Дети, слезаем! По одному, без паники.

Объезжая их полуторку, прямо под взрывы ехали другие машины.

Лариса увидела, как шофёр задней машины высунулся из окна и что-то прокричал Андрею.

Тот махнул в ответ рукой:

— Езжайте, справлюсь.

Одного за другим Андрей стал ссаживать детей на землю. Стоя в кузове, Марина Александровна передавала их ему из рук в руки.

Быстро, быстро, ещё быстрее.

Лариса взлетела в воздух и тут же очутилась ногами в сугробе.

Сверху, чуть ли не на её голову, приземлилась Айгуль. Следом Юрик, затем Олежка и Лена.

Последней спрыгнула Марина Александровна. Дети облепили её, как цыплята.

Марина Александровна бегло посчитала их по головам:

— Все могут идти сами?

Её слова потонули в шуме и грохоте, который внезапно сменился затишьем, сквозь которое слышались одиночные залпы зениток.

Шофёр Андрей посмотрел на небо, и его лицо посветлело:

— Отбой воздушной тревоги. Идите в палатку, грейтесь. Я сменю колесо и скоро приду за вами.

Лариса шла, спотыкаясь на каждом шагу, потому что замёрзшие ноги почти не сгибались, а просторные валенки сваливались. Чтобы дойти до палатки, требовалось одолеть высокий снежный вал на обочине, и все дети усталыми черепашками карабкались через него, а Марина Александровна подталкивала сзади:

— Идите, миленькие, постарайтесь сами.

Немного в стороне Лариса увидела зияющую полынью размером с пруд, в которой плавал клетчатый платок женщины, стоявшей впереди них в очереди на эвакуацию. Около полыньи стояли люди и молча смотрели на тёмную воду, из которой на поверхность поднимались белые пузыри.

Маленькая Айгуль, которая тащилась рядом с Ларисой, вдруг опустилась на снег и стала хватать ртом воздух.

— Айгуль, вставай, вон палатка, недалеко.

Лариса обняла Айгуль за плечи и потянула вверх. Марина Александровна перехватила Айгуль, а Игорька взяла на руки девушка в овчинном полушубке и с санитарной сумкой на боку. Она самая первая стояла у проруби.

Повернувшись к людям, она скомандовала:

— Помогайте детям! Ведите их ко мне в пункт.

Перед глазами Ларисы замелькали ватники, полушубки, валенки. Маленьких несли. Большие шли сами. Уже подойдя к двери палатки, Лариса вдруг увидела, что у неё в руках нет вещевого мешка с Наташиным альбомом. Обмерев от ужаса, она оглянулась назад, пытаясь отыскать свою пропажу на белом льду, по которому вилась позёмка.

* * *

Гайки на колесе заклинило, а пальцы примерзали к холодному металлу. Встав на колени, Андрей бил молотком по ключу так, что спина взмокла от пота, но резьба сдвигалась по миллиметру. Надо быстрее. Бросив на землю шапку, Андрей постарался сосредоточиться на работе, как если бы молоток и гаечный ключ были продолжением его рук.

Не было времени ждать ремонтную «летучку», потому что измученные дети могли не дожить до Большой земли. В каждом рейсе с эвакуированными из кузова доставали покойников. Они умирали сидя, не дождавшись увидеть желанного берега, где им сунут в руки горбушку хлеба и нальют миску тёплого супа.