Мера бытия

Подобрав осколок, она подала его Кате и крикнула в сторону кровати:

— Гражданин пострадавший, прыгайте вниз!

Одновременно с Машиным криком Катя запулила камнем ровно в середину неподвижной груды тряпок.

Не почувствовать такой толчок было невозможно.

Упав на одеяло, осколок кирпича соскользнул по атласу и царапнул по щеке. Лежать с камнем на лице было неприятно, но Лариса не шевельнулась. Сил не оставалось даже на дыхание, хотелось только спать, спать и спать.

Давным-давно, до войны, когда Лариса ходила в седьмой класс средней школы, у неё были мама, папа и дедушка Саша. А ещё книги. В комнате дедушки Саши они занимали всё пространство стен от пола до потолка.

Лариса очень любила читать. Она брала книгу, забиралась с ногами в кровать, и шумный Ленинград за окном вдруг превращался в Таинственный остров или пещеру Али-Бабы. В такие минуты она думала, что самое большое счастье в жизни — это когда ты одна и тебе никто не мешает.

Начало войны Лариса восприняла с восторженностью, словно внезапно оказалась внутри захватывающей повести. Война представлялась ей большим приключением, о котором она обязательно напишет книгу, когда вырастет.

Чтобы немедленно приступить к делу, Лариса достала новенькую тетрадку в линейку и приклеила на обложку открытку «Родина-мать зовёт».

Первая запись было про то, что папа ушёл на фронт. Шли дни, война громыхала всё ближе и ближе к городу. Рылись окопы и щели, открывались бомбоубежища и наползал холод. На деле война оказывалась не интересной, а очень страшной и злой, опутанной длинными очередями за хлебом и постоянным чувством голода.

Однажды, ближе к зиме, Лариса встретила во дворе Наташу из третьего подъезда. Наташа давно была её кумиром, потому что училась в художественном училище и имела пышные кудрявые волосы и бедовые глаза с красивыми серебряными искорками. Когда Наташа с папкой в руках проходила мимо, Лариса всегда мечтала, что когда-нибудь и она такой же уверенной поступью пересечёт двор и все соседские мальчишки будет смотреть ей вослед.

Но в этот раз Наташа не цокала каблучками по асфальту, а медленно тащилась с ведром, в котором лежали щепки. Через каждые несколько шагов Наташа останавливалась и отдыхала. Из румяных и яблочных её щёки превратились в серые тряпочки с прорезью тонкого рта посредине.

Увидев, как Наташе тяжело, Лариса спросила:

— Тебе помочь?

Она не ожидала, что Наташа захочет пригласить её к себе, но та сказала:

— Помоги, если тебе нетрудно.

— Мне нетрудно, совсем нетрудно, — горячо заверила Лариса, хотя ещё минуту назад думала о том, как у неё болят ноги.

Вместе они поднялись в квартиру, где по коридору просвистывал ледяной ветер, и зашли в маленькую комнатку с забитым окном. Там стояли кушетка, печурка и маленький столик на тонких ножках.

— А где твои родители? — спросила Лариса.

Наташа неопределённо мотнула головой:

— На кухне.

— Там же холодно.

— Им чем холоднее, тем лучше.

«Умерли», — поняла Лариса. Многие сразу не хоронили своих покойников. У кого-то не было сил, а кто-то до конца месяца пользовался карточками.

У неё самой мама и дедушка передвигались с трудом, но о том, что они могут умереть, Лариса старалась не думать.

— Я знаю, что ты любишь книги, — сказала Наташа, — я часто вижу, как ты читаешь. Вот, возьми. — Подойдя к столику, она взяла оттуда небольшой альбом, на переплёте проклеенный синей бумагой. — Здесь мои рисунки.

Лариса прижала альбом к груди, недоверчиво глядя на Наташу.

— Насовсем?

Наташа улыбнулась, и в её улыбке проскочило что-то от прежней Наташи.

— Конечно, насовсем, это тебе подарок.

Дома, по привычке забравшись в ледяную кровать, Лариса развернула альбом.

Нарисованный цветными карандашами, на страницах альбома жил Ленинград, но не военный, а такой, каким он станет после войны. Лариса сразу поняла это, едва увидела картинку памятника героям войны, окружённую морем цветов. Переворачивая страницы, она узнавала и не узнавала знакомые улицы, по которым бегала в школу и таскала санки с водой из невской проруби.

Дом на углу, разрушенный прямым попаданием, на Наташиной картинке стал ярко-красного цвета и сиял новенькими окошками. Из одного окна на Ларису смотрела улыбающаяся девочка с косичками, а на подоконнике около горшка с геранью сидел толстый кот.

И птицы! На картинках было множество разных птиц — голубей, воробьёв, сорок с белыми грудками! В блокадном городе птицы совсем исчезли, наверное, улетели в мирные города на другом конце света.

Лариса листала альбом без конца, думая, что обязательно должна дожить до Победы. Даже когда в буржуйке постепенно сгорели все книги из дедушкиной библиотеки, альбом сохранился.

Дедушка и мама умерли на прошлой неделе. Несколько дней Лариса жила одна, доедая последние крошки хлеба по карточкам, а потом взяла в руки альбом и легла в кровать, чтобы заснуть и не проснуться.

Что случилось после, Лариса не поняла. Раздался грохот, всё рушилось, кровать подпрыгнула и понеслась в пропасть. А теперь откуда-то снова падают камни, и несколько голосов внизу кричат:

— Прыгай! Прыгай!