Мера бытия

Время текло медленно. Неподвижность позы сковывала руки и ноги холодом. Пальцы немели. Разгоняя кровь, Сергей напряг мышцы. Сейчас оружие — не только автомат, а и он сам, поэтому тело должно быть в боеготовности. В сторону Шмеля он не смотрел. Неприятно было.

За время засады по дороге прошло несколько пустых грузовиков, прогромыхали сани, запряжённые чахлой лошадёнкой. Правила санями женщина в синем платке. Проезжая поворот, она придержала лошадь и высоким голосом завела: «Эх, рябина кудрявая, белые цветы…»

Когда на дороге показались несколько полицаев, Шмель отрицательно покачал головой:

— Ждём живую силу противника, а с этими гадами успеем разобраться.

Колонну гитлеровцев услышали загодя по слаженному топоту множества ног. Шум из-за поворота приближался.

Шмель подал знак поднятой вверх рукой:

— Приготовиться!

* * *

В 1932 г. утвержден нагрудный знак «Ворошиловский стрелок» и утверждено положение о нём. Подготовка ворошиловских стрелков в организациях ОСОАВИАХИМа (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству) стала неотъемлемой частью оборонно-массовой работы Общества и вскоре превратилась в широкое движение трудящихся, молодежи за овладение стрелковым делом[56].

* * *

Сквозь ажурную прорезь в еловых лапах Сергей увидел колонну гитлеровцев, человек сто. Печатали шаг чёрные сапоги, чешуйчатым панцирем шевелились тёмные каски. Сергей поймал себя на мысли, что не воспринимает их людьми. Для него они были захватчиками, из тех, кто не моргнув глазом сжигает целые деревни вместе со стариками и детьми, кто замучил в застенках партизанскую радистку Катю, кто грабит, вешает, стреляет, топча сапожищами чужую землю.

«Живая сила», — сказал про фашистов Шмель. Сбоку колонны долговязо вышагивал офицер в туго застёгнутом ремне с кобурой на боку. Винтовка в руках Шмеля выплюнула заряд, и офицер, взмахнув руками, рухнул к обочине.

Нацелив автомат на дорогу, Сергей перевёл рычажок на очереди.

И тотчас из-за деревьев дробно застрочили партизанские выстрелы. Слепящая быстрота огней неслась к смешавшейся колонне немцев. Фрицы были видны как на блюдечке, и автоматные пули косили их ряд за рядом, оставляя тела лежать на снегу тёмными кучами. Тех, кто успевал вскинуть оружие, методично и точно срезала десятизарядка Шмеля. Но многие гитлеровцы успели занять позицию, открыв в сторону леса ураганный огонь. Огненная карусель над дорогой свистела и трещала. Клёкот оружия мешался с воплями и стонами.

Пущенная из гущи боя, над лесом жёлтой звездой повисла ракета. Откуда-то у немцев взялся миномёт. От взрыва гранаты Сергею под ноги упала верхушка молодой ёлки.

В мозг вклинился повелительный крик Шмеля:

— Уходим, мужики!

Его голос перерезал свист мины, и Сергей увидел, как короткая фигура Шмеля отделилась от ели, мягко присев за снежный сугроб. Не переставая стрелять, Сергей перемахнул ближе к Шмелю. Теперь мина ударила слева.

«Пристреливаются. Следующая мина попадёт в цель».

Рывком подняв автомат, Сергей накрыл огневую точку и растянулся рядом со Шмелём.

— Ранены?

Тот шевельнулся:

— Нога. Прошил, гад. Давай автомат, отходите.

— Вместе уйдём, вон, ребята бегут.

Издалека он видел, как из ельника вынырнули три человека в одинаковых полушубках. Дула их автоматов раскалённо отливали красным.

Не дожидаясь помощи, Сергей потащил Шмеля за воротник полушубка. Пытаясь помочь, Шмель неловко сучил по снегу здоровой ногой. Не выбирая выражений, Сергей прикрикнул:

— Не дрыгай, ты мне мешаешь! — Он сунул Шмеля в руки товарищей и снова залёг в ложбине, отсекая атаку немцев. — Идите, я догоню.

— Отступаем, Медянов, приказываю! — надсаживаясь, орал Шмель.

— Иду! Сейчас!

Петляя, как заяц, Сергей метался от ели к ели, расстреливая диск за диском. Дыхание сбивалось, а глаза заливал пот. Он не торопился отступать, держа оборону, пока не убедился, что партизаны с раненым скрылись из виду.

Отбежав на первоначальную позицию, Сергей схватил лыжи. Только бы не ударили в спину, только б не ударили!

И снова как молния хоровод слов: «Не убоишься от страха нощнаго, от стрелы летящия… Падет от страны твоей тысяча, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится…»

Сзади никто не гнался. Оставляя позади поле боя, Сергей налегке мигом догнал группу. Поставив Шмеля здоровой ногой на одну лыжу, двое партизан — Санько и Ляксей — шустро катили по направлению к лагерю. Оставшиеся несли оружие.

— А ты здоров стрелять, — примирительно буркнул Шмель через пару километров.

Ещё через километр-другой он дождался, когда Сергей поравняется вровень с ним плечо к плечу:

— Сам-то откуда?

— Из Ленинграда. Шофёр с Ладоги.

Шмель нагнул голову к плечу и долго молчал, словно считая снежинки в воздухе.