Читаем Мера бытия полностью

Сменяя друг друга, на самодельных носилках несли младшего лейтенанта Лёву Кугелевича. Едва вырвавшись из-под обстрела, один из танкистов — старший сержант Степанцов — осторожно промыл его рану водой со спиртом и обложил чистым мхом.

Сергей поразился, какими чуткими оказались грубые руки танкиста, покрытые чёрной копотью, — во время перевязки Кугелевич даже не охнул.

— Не сомневайтесь, мох верное средство, — объяснил Степанцов в ответ на недоверчивые взгляды товарищей, — я сам с Севера, у нас завсегда так раны лечили. Заживет, как на собаке.

Мох ли помогал Кугелевичу или ещё что, но он не умирал, хотя, глядя на его опрокинутое лицо, много раз казалось, что конец близок. Младший лейтенант то терял сознание, то открывал глаза и долго смотрел на верхушки леса над головой, явно не догадываясь, где находится.

Только однажды он перевёл взгляд на Сергея и очень чётко сказал:

— Ничего не слышу. Я оглох.

— Это тишина, — ответил Сергей, — обыкновенная тишина.

Ему и самому казалось странной царившая в лесу тишина — ни резкого воя снарядов, ни раскатов взрывов, ни пулемётных очередей. Жадно хватая ртом влажный парной воздух, он чувствовал себя так, словно провалился на глубину под лёд Ладоги и бредёт по дну в полном безмолвии.

Ноги болели, спина болела, от рукояток носилок с заскорузлых ладоней слезала кожа.

Усмотрев между нескольких сосен сухой пригорок, Сергей обернулся:

— Мужики, давайте туда. Передохнём немного.

Разговаривать не было сил.

Опустив носилки с Кугелевичем на землю, все опустошённо рухнули рядом. Танкисты сели спина к спине, Василий, не обращая внимания на дождь, подгрёб под голову груду мокрых листьев, а сержант Бочкин кувырнулся комочком на бок и сразу заснул.

Сергей садиться не стал — потом не подняться. Надо идти, искать еду и кров, иначе лейтенант не дотянет до завтрашнего утра. Он посмотрел на лицо Кугелевича с заострившимся носом и впавшими глазницами. Кожа стала уже совсем восковой, напоминая пергаментную бумагу.

Нельзя отдавать парня смерти, не для того его тащили под пулями, чтобы уморить на марше. Настоящие люди должны жить.

Усилием воли Сергей оторвал плечи от дерева. Каждый шаг был как проклятие.

— Серёга, ты куда? — скрипнул в спину Васькин голос, похожий на воронье карканье.

— Пойду вперёд на разведку. Если будет опасность, дам очередь, тогда меня не ищите.

Это было оговорено много раз, но по военной привычке Сергей повторил условленное.

Танкист Степанцов повернул потемневшее от усталости лицо:

— Далеко не ходи, пошарь по окрестностям.

Вместо ответа Сергей махнул рукой, пытаясь прибавить шаг, чтоб не догадались, что он едва стоит на ногах. Касаясь ладонями шершавых стволов, Сергей слизнул с пальца капельку смолы. От ожегшей рот терпкой горечи туман в глазах рассеялся, идти стало легче. Слой опавшей хвои под ногами кое-где набухал кочками мелкого сизого мха с чахлыми кустиками вереска. Прыскали по сторонам лягушки. Не обращая внимания на морось, звучно выбивал дробь дятел.

«Словно и нет войны», — подумал Сергей и тут увидел впереди тёмную стенку сруба с замшелыми брёвнами. Не может быть! Изба! Посреди чащобы! Сердце забилось в унисон стуку дятла. Спасение или смерть?

Взяв автомат наизготовку, Сергей стал медленно приближаться к двери.

Кованая щеколда была замкнута на деревянную палочку, сквозь щели в крыльце пробивался молодой кустик, окон нет. Тишина и покой, как на картинке в детской книжке.

Тёсанная топором дверь поддалась с чудовищным скрежетом, способным разбудить всю округу. Если бы в доме ждала засада, то шансы уцелеть стремились к нулю. Но в пустой избе Сергей нашёл только паутину, засохший лист на полу и мешочек сухарей, подвешенный к притолоке.

Свет проникал сквозь узкие бойницы под самым потолком, освещая грубый стол, две лавки, полати и печурку-каменку. На столе лежал коробок спичек.

От неожиданно привалившего счастья Сергей почувствовал сокрушительную слабость, как будто из него вынули все кости.

Выбрав из мешочка с сухарями самый маленький огрызок, он сунул его за щеку и вышел наружу. Надо бы сделать стоянку дня на три, пока Кугелевич не оклемается, а там как получится.

В обратную дорогу вела мысль, что сегодня они будут спать в тёплой сухости и относительной сытости, а завтра с утра надо будет сделать вылазку по окрестностям и изловить дичь. Хорошо бы заготовить еды впрок. По всем параметрам до своих предстоит идти километров сто в западном направлении.

Пока Сергей добирался до стоянки, стало темнеть, и вдалеке тоскливо и жутко заухала сова. Пусть блажит, главное, чтоб не напороться на фрицев.

* * *
Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне