Мера бытия

«До чего же эта девчушка-военфельдшер была похожа на Настю в молодости», — подумал раненный в живот, глядя, как Лера вставляет в магазин патроны. Закатываясь в тяжёлую дурноту, Антон Петрович возвращался обратно только потому, что вспоминал Настю — Настёну с русой косой, перевитой красненькой ленточкой.

В первый раз он, молодой солдат, увидел её на Первой мировой под Галицией, когда она бросилась наперерез его повозке и махнула белой косынкой с красным крестом:

— Стой! Заворачивай назад! Там операционная, а господин главный хирург приказал всех гнать в шею.

— Как это стой?! Ишь какая шустрая! Кто ты здесь, чтоб распоряжаться?

Она подбоченилась и сердито блеснула глазами:

— Санитарка я здесь, и младшие чины должны мне подчиняться.

— Настёна! — протяжно и звучно окликнул её из палатки женский голос, словно песню спел.

Антон Петрович закрыл глаза и тяжело застонал: ужель никогда больше не свидится со своей любушкой? Трое сынов выращено — все воюют, трое дочек-красавиц.

Одна надежда теперь когда-нибудь на том свете свидеться: ведь венчаны они с Настёной, дети крещены — авось Господь и смилостивится их всех вместе вдругорядь свести. Напрягая руку, он корябнул пальцами по крестику на шее, и тут же его руку накрыла маленькая, но крепкая ручка военфельдшера:

— Отбили нас наши. Сейчас в медсанбат поедем.

* * *

«Он придёт, он обязательно придёт», — твердила себе Катя, когда думала о Сергее, а поскольку думала о нём она постоянно, то эти слова накрепко засели в голове, перебивая все остальные мысли.

Она не поверила бы в смерть Сергея, даже если бы Варваре Николаевне принесли похоронку, даже если бы кто-то сказал, что собственными глазами видел, как его убили, — всё равно не поверила бы. Чтобы с любимым ничего не случилось — надо ждать вопреки всему, и тогда обязательно все пули просвистят мимо, а снаряды разорвутся в другой стороне поля боя.

Часто Катя по-детски наивно молилась за Сергея, прося Господа сберечь его и охранить. Тогда на сердце становилось немного полегче, словно невидимая рука вынимала из раны острые осколки.

Она навещала Варвару Николаевну при первой возможности, порой выкраивая время у сна, каждый раз надеясь — вдруг прилетела долгожданная весточка с фронта?

Сегодня, воспользовавшись отсутствием Маруси, Катя улизнула в самоволку.

Дневальной была Маша. Чтобы не подводить подругу — хотя Машутка наверняка выпустила бы её через дверь, Катя вылезла через окно умывальной комнаты и во весь дух понеслась проходными дворами. Туда и обратно минут сорок. Кто хватится?

День стоял жаркий, и холщовая гимнастёрка плотно обтягивала влажную спину, по которой стекали капельки пота. Оборачивать ноги портянками Катя так и не научилась, поэтому сапоги натирали пятки, больно сдирая нежную кожу. Время близилось к трём часам, и солнце палило прямо в глаза.

Переведя дух около сумрачных развалин бывшей прачечной, Катя подумала, что Сергею сейчас наверняка тоже жарко. Пусть у него под рукой окажется котелок свежей воды и корочка хлеба, хотя бы такая маленькая, как та, что нашлась прошлым летом на колокольне. Неизвестно почему, но Катя чувствовала, что Сергею сейчас очень нужны вода, хлеб и патроны.

Вывернув из ворот проходного двора, Катя придержала рукой сумку противогаза и настороженно оглянулась, словно за ней могла гнаться Маруся, с целью засадить на гауптвахту. В том, что за самоволку от Маруси нагорит по первое число, Катя не сомневалась — младший лейтенант умела жёстко требовать соблюдение воинской дисциплины. Представив Марусин взгляд, Катя прибавила ходу.

На мужчину, переходившего дорогу, она сперва не обратила внимания, но что-то задержало взгляд, как будто мимоходом за сучок зацепилась. Пройдя несколько шагов вперёд, Катя остановилась и пристально посмотрела в удаляющуюся спину с острыми лопатками. Сухощавый прохожий средних лет нёс в руке небольшой фанерный чемоданчик, покрашенный тёмно-коричневой краской. Чемодан был самый обычный. За свою недолгую жизнь Катя навидалась груды таких чемоданчиков, чемоданов и чемоданищ. Подобные чемоданы имелись почти в каждой советской семье, особо рачительные хозяйки заботливо шили для них холщовые чехлы, застёгивающиеся по бокам на пуговицы, а подруга Оля разрисовала свой чемоданчик алыми розами с голубой сердцевиной.

Катя снова двинулась вдоль улицы, но тревожный звоночек в мозгу вернул её назад. Она развернулась и пошла за мужчиной, пытаясь понять причину своей настороженности. Мужчина шёл ровно как по ниточке, напряжённо держа спину, обтянутую чёрным пиджаком с чужого плеча. Коротковатые рукава пиджака, лоснящиеся на локтях, едва прикрывали запястья с набухшими от груза венами. Он держал голову с наклоном вправо, и было заметно, что такая поза даётся ему с напряжением. И тут Катя угадала, в чём дело: чемоданчик был тяжёлый, а мужчина очень старался это не выдать. Напрашивался вопрос: почему?