Мера бытия

Письмо от Сергея Варваре Николаевне привезла Манюня. Как только прокатился слух, что Сергей ранен, Манюня попросила подругу помочь испечь пирог с подслащёнными макаронами и отправилась к девчонкам-телефонисткам. Те знали всё на свете.

На вкус пирог оказался отменным, поэтому к концу чаепития Манюня разузнала не только номер госпиталя, но и то, что рядовому Медянову проведена успешная операция, а сам он представлен к поощрению за поимку пленного «языка».

Следующим этапом стал рапорт на увольнительную, ну а упросить знакомых шофёров подвезти до нужного населённого пункта труда вообще не составляло. Манюню подвезли бы хоть на Луну, если бы туда была проложена дорога.

В полдень она легко соскочила с попутки у дверей госпиталя. На душе было тревожно, но радостно. Много раз в мечтах Манюня представляла, как вытаскивает Сергея с поля боя, а он обнимает её за шею и благодарит долгим жарким поцелуем, от которого темнеет в глазах. Потом, пережидая бомбёжку, они будут лежать в окопе под одной шинелью и шептать друг другу слова любви. Только ранение обязательно должно быть лёгким, например в плечо или в ногу.

Перед тем как пройти в палату, Манюня достала круглое зеркальце и тщательно уложила колечками чёлку на лбу. Щёки у неё и так розовые, а губы надо накусать, тогда они станут алыми и полными.

Сергей спал. При её появлении раненые на соседних койках зашевелились. Их восхищённые взгляды доставили Манюне тайное удовольствие от собственной красоты. Горделиво поведя плечом, она присела на уголок кровати и стала смотреть на осунувшееся лицо Сергея с тёмной дымкой небритой щетины. Сквозь беспокойный сон он сдвигал пушистые брови и бормотал что-то неразборчивое. Манюня с интересом наклонила голову, но не смогла разобрать коротких слов, сложенных из неясных возгласов.

— Серёжа, Серёженька.

Она протянула руку погладить его по щеке, предварительно метнув взгляд на соседей по палате. Они наблюдали за ней во все глаза. Пусть пялятся сколько угодно — не каждый день в палату приходят красивые девушки. Сергей открыл глаза раньше, чем Манюня успела к нему прикоснуться.

В первый момент он с удивлением смотрел на неё, как сквозь стену, а потом с удивлением в голосе спросил:

— Маня? Ты откуда?

— Из Кобоны. К тебе приехала. — Она посмотрела на его забинтованное плечо, полуприкрытое солдатским одеялом, и спросила: — Больно?

— Не очень, — Сергей показал глазами на стакан воды, — дай попить.

Задрожавшие руки Манюни метнулись к стакану. Она склонилась к кровати так низко, что едва не задевала волосами лоб Сергея.

Сергей отстранился, насколько позволяла его неподвижность. Видеть Манюню ему не хотелось и разговаривать тоже.

По своему обыкновению она затрещала что-то необязательное, перескакивая с пятого на двадцатое. Подружка Лика, жена начальника склада, свежее пополнение у связистов…

Сергей не стал вслушиваться, подчиняясь течению собственных мыслей. Они были о Кате, о маме и о том, что хорошо бы улизнуть из госпиталя и снова сесть за баранку.

— Маня, не знаешь, мою полуторку пригнали?

Она замолчала на полуслове, обидчиво сжав пухлые губы:

— Не знаю. Наверное. Я у девчонок про полуторку не спрашивала. Я как услыхала, что ты в госпитале, едва не умерла! — Описав круг, Манюнины руки молитвенно сложились в лодочку. — Сразу побежала печь пирог с макаронами. Макароны в пирог надо не солить, а чуть-чуть подсластить. Я тебе потом тоже такой спеку.

Сергей с ужасом подумал, что рецепт пирога добьёт его окончательно. Он утомлённо прикрыл глаза. Ему хотелось есть, пить и спать, а Манюня сидела как приклеенная.

Чувствуя себя последним подонком, он вздохнул:

— Маня, ты хорошая, но я прошу тебя, не приходи ко мне больше. У меня есть девушка в Ленинграде, я не хочу тебя обманывать.

Она резко тряхнула головой:

— Нет!

— Да, Маня, прости.

Её глаза метнули молнии:

— Я всё равно буду приходить. Буду! И ты увидишь, что я лучшая.

Вскочив с яростью фурии, она схватила с тумбочки треугольник с письмом, которое он написал матери:

— Ей?

Сергей протянул руку:

— Отдай, это для мамы.

Манюня спрятала письмо за спину:

— Отправлю, не беспокойся.

Она выбежала, хлопнув дверью, как в плохой комедии.

«Надеюсь, мне не придётся писать второе письмо», — вяло подумал Сергей, ощущая облегчение оттого, что тягостное положение благополучно разрешено.

Некрасиво, конечно, получилось с Манюней, но он к ней в женихи не навязывался, у него есть Катя.

В письме к маме он написал просьбу найти Катю и сообщить ей, что он в госпитале. О том, что с Катей могло произойти непоправимое, Сергей предпочитал не гадать, суеверно запрещая себя кликать беду. Катя жива и здорова. Точка.

Всю обратную дорогу Манюня горевала о потерянной любви, но вечером, напившись чаю и вдосталь всплакнув, решила, что не всё потеряно. Она посмотрела на письмо с адресом Серёжиной мамы и похвалила себя за предусмотрительность. Если познакомиться с Серёжиной мамой, да ещё ей понравиться, то неизвестно, чья возьмёт.