Мемуары ротного придурка

Чтобы не встретиться с ним, я бегал от опера не к электричке, а к трамваю на шоссе Энтузиастов. В три раза больше времени на проезд в институт тратил! Прямо чертовщина какая-то: один опер от двора меня отрезал, другой - от электрички. Только в квартире я мог чувствовать себя относительно спокойно, но и здесь наш любезный сосед И. Е. Орлов, проживавший в бывшей папиной комнате, преподнес мне хорошенький сюрприз. Должен сказать, что отношения у нас были самыми наилучшими, хотя папа с ним судился из-за комнаты. Тогда выяснилось: жилплощадь-то захватил оборонный Прожекторный завод, на котором тот работал каким-то начальником. Но сам Игорь Ермович и его супруга были такими любезными и приятными соседями, что оставалось благодарить завод за то, что он не подсунул нам в квартиру какого-нибудь алкаша-антисемита.

С Игорем Ермовичем мы частенько болтали на кухне о том, о сем. Особенно он любил слушать всякие анекдоты, которые у нас в институте рассказывали, - сосед смеялся до слез, как ребенок. Он был очень любознательным человеком, интересовался папиными книгами, в частности толстенной "Справочной книгой промышленности и торговли Российской Империи за 1914 год", весившей полпуда. В ней были перечислены все дореволюционные фирмы, все промышленники и купцы, их капиталы и даже адреса. Сосед не раз просил ее почитать, поэтому я решил: он экономист или главбух. А он оказался по специальности... славным чекистом! Узрев его однажды в коридоре в мундире майора госбезопасности, я не поверил своим глазам: повсюду оперы мерещатся, может, я рехнулся?! Но милейший Игорь Ермович рассеял мои сомнения, радостно сообщив, что направляется в Кремль для получения очередной правительственной награды. (Он, как оказалось, являлся на Прожекторном заводе замдиректора по кадрам или, говоря по-армейски, начальником Особого отдела.)

Вот в какой переплет я попал - еще похлеще, чем на войне!

СЕКРЕТ СМЕЖНОЙ СТЕНКИ

Конечно, сосед уже не опером был, поднимай выше - командовал участком невидимого фронта на Прожекторном заводе. Но... "чекист - всегда чекист", как напевал наш полковой особист капитан Скопцов, когда резался со мной в шахматы.

Я перепугался не на шутку: "Здорово же я влип с этими анекдотами! Что теперь будет?" А когда вспомнил, что через стенку, разделявшую наши комнаты, слышно разговоры (если плотно прижаться к ней ухом в том месте, где когда-то моя кроватка стояла, - эту тайну я с детства знал), то совсем духом упал. "Вдруг сосед секрет разгадал, на то ведь он и чекист? Вдруг он усекает, что наши гости рассказывают?!" - ужаснулся я.

Дело-то в том, что еще до папиного инфаркта к нам зачастили проезжие люди в ватных бушлатах, пропавших махрой, с корявыми мозолистыми руками. С трудом я узнавал в этих лесорубах и шахтерах бывших крупных работников, профессоров, военных - одним словом, соратников папы по большевистскому подполью. Это были еще счастливчики, после отбытия десятилетнего заключения в ГУЛАГе направляющиеся на поселение в провинцию, где должны были проживать под надзором Органов.

В Москве им вообще запрещено было находиться, но разве они, проезжая через столицу, могли не заглянуть к их бывшему партвожаку Грише Ларскому, с которым не виделись долгие годы? Одно время наша комната стала похожа на перевалочный пункт для репрессированных лиц, следующих с Колымы на место ссылки. Один уезжал, другой приезжал и ночевать, конечно, оставался без разрешения милиции... А это уже почище анекдотов было!

Не знаю, разгадал ли Игорь Ермович секрет смежной стенки или нет. Могу лишь сказать, что если бы он не являлся работником Органов, то лучшего соседа по коммунальной квартире трудно было бы найти. Вообще-то в чекистской форме я всего дважды его видел: в тот вечер, когда он отправлялся получать орден, и когда его хоронили.

После XX съезда КПСС, на котором был разоблачен культ личности товарища Сталина, у И. Е. Орлова случился инсульт, и вскоре он скончался в расцвете лет. Кстати, повышенный интерес его к "Справочной книге промышленности и торговли Российской Империи за 1914 год", как впоследствии выяснилось, очень просто объяснялся: по ней он сверял социальное происхождение работников вверенного ему завода. Причем эффект получался потрясающий, когда он любезно сообщал тому или иному товарищу, что его папа был не крестьянин-бедняк, а купец первой гильдии, имел там-то и там-то фабрику с капиталом 45 тысяч, паровым двигателем в 25 л. с., 31 рабочим и т. д. и т. п. Иной раз даже "скорую" приходилось вызывать...

Одним словом, страхи мои отнюдь не были неоправданными, но, разумеется, после того как я узрел милейшего соседа в мундире майора госбезопасности, проезжие гости у нас перестали засиживаться - тем более папа в это время лежал в больнице.