Мемуары ротного придурка

Естественно, сотрудники редакций и отделов разбились на два враждующих лагеря, причем на стороне Меликадзе выступала парторганизация, а на стороне беспартийного Урицкого - местком. Таким образом, став на партучет, я автоматически оказался в лагере Меликадзе, который первичную парторганизацию переформировал в свою "опергруппу" во главе с отставным чекистом Сучилиным. Однако Урицкий внедрил свою агентуру в ряды приверженцев директора. Меня он считал своим человеком, поскольку приходился мне, как выяснилось, дядей по линии отца. Я же по своей должности целыми днями пропадал в типографиях, что давало мне возможность лавировать между враждующими лагерями. Так я пролавировал год, пока не брякнул на одном из производственных совещаний правду-матку: мол, в новой типографии плохо оборудованы рабочие места. Разумеется, стараниями людей Меликадзе брошенный мною камень критики был отбит в огород Урицкого.

- За сколько вы продались? Таких родственничков убивать надо! - заявил мне тот.

Я понял намек и подал заявление об уходе. К тому времени я уже осознал, что не создан для служебной карьеры... Я решил влиться в нестройные ряды внештатников-надомников, художников книги, и в этом качестве строить коммунизм, не отбивая утром табель и не торча на дурацких совещаниях. Но планы привольной жизни едва не рухнули...

Меликадзе мое заявление отказался подписать.

- Я не допущу расправы над молодым специалистом за критику в адрес некоторых лиц! - заявил он.

- Партия требует смелее выдвигать молодые кадры на руководящую работу, - вторил ему Сучилин.

- Вот тебе бумага, пиши на Урицкого заявление. Зажимщики критики понесут ответственность!

- Ларский, не теряйся, используй шанс, в люди выйдешь...

Но когда я сказал, что в люди решил не выходить, они мигом тактику изменили. Дело было в кабинете директора; не успел я оглянуться, как оказался крепко зажатым за столом для совещаний в чекистские "тиски". С одного бока на меня навалилась туша Меликадзе, с другого давил жилистый Сучилин.

- Мы все о тебе знаем! Пиши заявление, не то плохо будет!

"На пушку берут", - подумал я.

- По закону тебе три года полагалось отработать после института, а ты только год отработал и в Москву сбежал... Член партии называется! Мы тебя на чистую воду выведем, в магаданское издательство поедешь срок дорабатывать...

Такая угроза ничего приятного мне не сулила, но после случая, имевшего место еще в МПИ, я дал себе зарок: больше заявлений ни на кого не подписывать...

- Делайте что хотите, все равно я на Урицкого заявление не напишу, он мой дядя. Если бы он не был родственником, тогда другое дело, - заявил я, чтобы они отвязались.

Но славные чекисты "тиски" не разжали.

- А, вот оно что! Семейственность, значит, имеет место. Значит, Урицкий племянника взял себе в заместители... Так и запишем! - вскричал Меликадзе.

- Настоящие коммунисты на отцов заявления писали, а ты на какого-то дядю отказываешься? Почему в анкете указал, что репрессированных родственников не имеешь? Не знал, что твой дядя был осужден за связь с "врагами народа"? - ехидно спросил Сучилин.

- Я не знал, что он мой дядя, - пробормотал я.

- Ага, попался! Теперь не выкрутишься, теперь ты в наших руках. Заявление напишешь - отпустим на все четыре и наилучшую характеристику выдадим. Откажешься - пеняй на себя, - пригрозил Меликадзе.

И они с такой силой сжали "тиски", что у меня прямо ребра затрещали.

Если бы я в тот момент вдруг не вспомнил про внутрипартийную демократию, они бы из меня заявление выдавили.

- Вы не имеете права! - крикнул я. - Это нарушение внутрипартийной демократии!

- Что он сказал? Я нарушаю внутрипартийную демократию?! - возмутился Меликадзе. Он даже вскочил со стула, а я свалился на паркет под односторонним нажимом Сучилина. Освободившись благодаря внутрипартийной демократии из чекистских "тисков", я прополз на четвереньках под столом и бросился к двери...

В тот же день на доске объявлений был вывешен приказ о моем увольнении "по собственному желанию". Тем и окончилась моя служебная карьера еще в 1954 году.

КАК Я ХРАНИЛ ЕДИНСТВО

Меня могут спросить: "Состоя 28 лет в рядах КПСС в качестве первичного придурка (члена первичной, низовой парторганизации, соответствующей роте в военной структуре), вы голосовали за все решения ЦК и других вышестоящих партинстанций?"

- Да, дорогие читатели, вместе со всем личным составом первичных парторганизаций, в которых состоял на партучете, я единогласно голосовал "за", одобряя абсолютно все решения вышестоящих парторганов (хотя многие резолюции противоречили друг другу). Ведь дело-то не в резолюциях, а в единстве партийных рядов, которое великий Ильич завещал хранить как зеницу ока. Следовательно, единство поважнее резолюций.