Мемуары ротного придурка

Я по наивности решил, что сотрудники Органов, закончив за нас подсчет голосов, сообщили результаты в Центральную избирательную комиссию по телефону. Но более опытные товарищи меня на смех подняли: мол, Органы к этому делу никакого касательства не имеют, у них своя, особо секретная работа с избирательными бюллетенями. К примеру, устанавливают личности тех, кто фамилии кандидатов перечеркнул либо позволил себе всякие нецензурные выражения писать на бюллетенях.

- А что касается процента проголосовавших, то этот процент еще до выборов нам спускается "сверху", в соответствии с планом, поэтому от подсчета голосов он нисколько не зависит, - разъяснили мне члены нашей избирательной комиссии, имевшие больший опыт.

Тогда-то я и понял наконец, почему на бандеровском фронте почти 100 процентов избирателей (они же бандеровцы) проголосовали за кандидатов сталинского блока коммунистов и беспартийных! Должен сказать: первые в моей взрослой жизни выборы в Верховный Совет действительно явились для меня подлинной школой советской социалистической демократии.

Часть IX. ЕСЛИ РОЖУСЬ - ПРОШУ СЧИТАТЬ КОММУНИСТОМ

ВВЕДЕНИЕ

Иной раз приятели недоумевали:

- Лев, на кой хрен тебе партия сдалась, что ты с этого имеешь? Вот Борька - другое дело, он карьеру пробивает, Володька в капстраны ездит, прибарахляется, а ты-то ведь внештатник-надомник с "пятым пунктом". Охота тебе партнагрузки тащить да членские взносы платить ни за что ни про что? Шутка ли сказать: ежемесячно по три-четыре бутылки, в пересчете на коньяк, в партийную кассу вносишь, лучше бы уж эти деньги сам пропивал!

- По идейным соображениям, - отвечал я.

- Ну, это ты уже слишком! - недоумевали они.

Чтобы у читателей тоже не возникали сомнения на этот счет, я расскажу о своих взаимоотношениях с КПСС, в рядах которой состоял 28 лет.

Должен признаться, что и в партийном строю я тоже был "прикомандированным" - большей частью к стенной печати. В каких только сражениях, руководимых сталинским, а затем ленинским ЦК, я не участвовал! Сражался с Зощенко и Ахматовой, с югославским ревизионизмом, с безродным космополитизмом, с морганизмом-менделизмом, с кибернетикой, генетикой и прочими буржуазными лженауками, со сталинизмом, ракошизмом, "примкнувшим-к-ним-шепилизмом", волюнтаризмом, маоизмом, алкоголизмом и, наконец, с сионизмом (в бою с которым выбыл из партийных рядов, попав в сионистский плен и оказавшись в Государстве Израиль).

ПАРТБИЛЕТ

Честно говоря, возвращение мое в Москву после демобилизации из рядов Советской Армии мало походило на триумфальное шествие воина-победителя. Не было у меня захваченного в боях трофейного имущества, да и вообще никакого имущества не имелось, даже шинели, а стояла поздняя осень. Вместо парадного мундира на мне красовалась замызганная телогрейка б/у с дырой во всю спину. От Мукачева до Москвы я ехал на крыше поезда, и когда наш товарняк проезжал туннель, телогрейка на мне загорелась от паровозной искры, а сам я, наглотавшись дыма, чуть не свалился под колеса.

Спас меня мой кореш Петька Курицын, с которым мы вместе демобилизовались. Успел меня задержать, хотя у него руки на нервной почве не действовали. Благодаря его инвалидности мы с ним счастливо отделались, когда на наш эшелон, набитый демобилизованными воинами и их трофеями, напала банда Кости-полковника, состоявшая, как утверждали, из офицеров-дезертиров.

Поначалу мы решили, что это бандеровцы, но они пошли в атаку с возгласами "За Родину, за Сталина!" и отцепили часть теплушек.

Мы оказались как раз в отцепленной, но Петьке как инвалиду офицеры трофеи оставили. Поскольку я числился Петькиным сопровождающим и продаттестат у нас был на двоих, мне тоже разрешили взять вещмешок. Там был единственный мой "трофей", который я вез в подарок папе: шахматы ручной работы, купленные на ужгородском толчке.

От Петькиных трофеев я сам чуть не остался без рук - мне ведь приходилось их таскать! Я думал, что его самодельные фанерные чемоданы набиты золотом. На львовском вокзале, слезая с крыши вагона, я один чемодан не удержал. Он разбился вдребезги, но вместо золота оттуда посыпались... ржавые железки, пружины, дверные ручки... Он вез эти "трофеи" в свою Саратовскую область!

Во Львове я пошел на продпункт, а когда вернулся с харчами, не обнаружил ни Петьки, ни своих вещей...

Одним словом, внешний вид мой был настолько непарадный, что я предпочитал, чтобы соседи по дому меня вообще не узнали. Крадучись, как вор, я вошел в свой подъезд и с замиранием сердца постучал в дверь нашей квартиры.

...Решив сделать папе сюрприз, я не написал ему о своей демобилизации. Хотя папа за годы войны стал видеть еще хуже, он сразу догадался, кто эта личность, от которой несло паровозным чадом и сивухой. Как и полагалось истинному большевику (а таковым он оставался и без партбилета, который ему вернули лишь после XX съезда), папа встретил меня без сантиментов. Не доверяя своим слабым глазам, он стал меня проверять на ощупь.