Мемуары младенца

Что моя красавица могла делать в гостях у такого человека? Меня начали терзать нехорошие сомнения.

«Точно она?» – с пристрастием спросил я паренька.

«Ну, точно, – ответил тот, – отец мне ее потом на словах описывал. Все прямо как ты рассказываешь: в белом платье, высокая, стройная, черноволосая».

«А как зовут-то ее, отец сказал?» – поинтересовался кто-то из ребят.

Я больше ничего не хотел про нее знать. Я был раздавлен, как камбала, и затих на дне Мирового океана в меланхолическом иле.

«Сказал», – тянул кота почти за хвост паренек.

«Ну, и как же ее зовут?» – не отставали ребята.

«Известно как. Белая горячка!»

63. Теория одного рукопожатия

Рукопожатие для мужчины – фетиш.

Даже выходя из уборной с мокрыми руками, исходящий мужчина исхитряется поздороваться с входящим за руку: подворачивает кисть к себе и сует визави эту обрубленную культю, за которую тот ритуально хватается. Мужчины тянутся друг к другу во время застолья, опрокидывая рюмки, салфетницы и пару человек на пути. А уж если момент расставания застал группу мужиков в замкнутом пространстве (коридор, лифт) и им нужно срочно за несколько секунд попрощаться в режиме «все со всеми», тут случается полный Пастернак, «сплетенье рук, сплетенье ног» и так далее. Потому что не попрощаться за руку или попрощаться не за руку для мужчины – это мгновенная утрата мужественности.

Порой эта рукопожатная мужественность приобретает экстремальные формы. Мой школьный друг Юлька вкладывал в рукопожатие все свои лошадиные силы. А их было немало, хватило бы на разгон старого КамАЗа до ста за три секунды. После Юльки кисти немилосердно трещали, а пальцы моментально превращались в беспомощные разваренные сосиски. У Юльки была не рука, а лопата. Пожестикулировав пять минут, он мог случайно очистить от снега целый двор.

Короче, с мужчинами все понятно. Но я не думал, что рукопожатие может иметь какое-то значение и для женщины.

В конце восьмидесятых моя дворовая компания разрослась до маленького Версаля. В наш двор стекался пролетарский бомонд со всего микрорайона. Молодежи собиралось так много, что не все в тусовке были лично знакомы между собой.

Что же их привлекало? Шарады, кроссворды, чтение вслух журнала «Юный натуралист», танец «Барыня», гимнастика, а также обсуждение передовиц.

Плюс много портвейна. ОЧЕНЬ много портвейна, под который, как известно, весело заниматься чем угодно, даже вышеперечисленным.

В нашем рабоче-крестьянском Версале были настоящие король и королева, две штуки – Роберт и Катя. Роберт – высокий красавец, утонченный аристократ, с папой в МИДе, спустившийся к нам с олимпа «сталинки» на бульваре, вечно джинсовый, ожваченный и осигареченный, ковбой Мальборо во плоти. Катя – ослепительница, умопомрачительница и наповалубивайка. Выстрел, моргнула – перезарядила, выстрел: два трупа.

Как и любые двое, предназначенные небесами друг другу, они были незнакомы. Роберт и Катя приходили во двор не так часто и ни разу не встретились.

У нас, старых придворных, появилась идея фикс их познакомить. В инициативную группу по имитации божественного провидения вошли как мальчики, так и девочки. Мы переступили через свою мелочную зависть в благородном порыве восстановить высшую справедливость.

Нелегкое это дело – плести макраме судьбы, прямо-таки тяжкий труд. Непослушные нитки Роберта и Кати все время выскальзывали из наших пальцев, и мы никак не могли пересечь этих мотыльков в одной крохотной точке пространства. Наш мир не создан для встреч – достаточно посчитать количество перекрестков.

Но однажды нам удалось. Подталкиваемые, почти буквально, навстречу друг другу неуклюжими амурами, Роберт и Катя столкнулись лицом к лицу прямо на середине двора, у песочницы. Воздух зазвенел. Даже солнце на секундочку задержалось, чтобы взглянуть на этих двоих из-за крыш.

Мы все, и причастные и деепричастные, вплоть до самых случайных суффиксов, столпились вокруг.

Катя протянула Роберту руку. Он пожал ее.

В красавице Кате, по Чехову, было прекрасно все, поэтому, как девушка вежливая, она решила точно так же протянуть руку для приветствия и остальным юношам, громоздившимся за спиной Роберта. А те и не чаяли такой удачи – познакомиться с самой Катей. Во дворе ее видели все, но никто из ребят не решался подойти. (А вы бы решились, если бы прямо перед вами на берег вышла Афродита? Вот вы лежите с «Балтикой» на бабушкином полотенце в семейниках, и тут она, такая же пенная. Да? Действительно, решились бы? «ЗдорОво, Афродита, как сегодня водичка, пивка дернешь?» – так, что ли?) Индекс цитирования этой девочки в юношеских снах зашкаливал. Через секунду к телу Кати при жизни выстроилась не слабая такая очередь: парни демонстративно вытирали ладони о штаны и друг о друга, предполагая, что этот внезапный приступ чистоплотности впечатлит девушку. А один соискатель даже обтер руку о дерево, соскоблив со ствола вековую кору.

Роберт с Катей проворковали весь вечер. А через месяц мы узнали, что Катя встречается с Юлькой.