Memory Makers

Ностальгия - непредсказуемая, но не обязательно громоздкая сила: во многих случаях общественное одобрение того или иного советского деятеля или события не имеет особого значения. Важна не сама историческая фигура или момент, а то, что они символизируют - как с точки зрения нации, так и с точки зрения собственной, неизбежной, ностальгии по молодости (McGlynn 2021b). Умело сочетая эти два элемента, прогрессия, представленная в этом историческом обрамлении санкций, подразумевала путешествие искупления и возвращение в лучшее, более невинное время, совпадающее с юностью и, возможно, символизирующее заключительные этапы метафорического путешествия, в которое Путин повел российскую нацию. Разрыв с Западом, символизируемый санкциями и контрсанкциями, был необходимой жертвой для достижения утраченной земли обетованной и исцеления от травм - реальных и воображаемых - 1990-х годов.

Этот разрыв станет одной из нескольких нитей в попытках России дискурсивно (заново) обрести статус великой державы. Убеждение других в этом процессе также включало в себя обращение к военным средствам, как это было показано в комментарии Владимира Путина о том, что другие страны уважали СССР, потому что он обладал крупнейшим в мире ядерным арсеналом; затем он добавил, что эти страны должны помнить, что Россия снова стала крупнейшей в мире ядерной сверхдержавой (RT на русском 2014b: 1.43.31). Восстановление утраченного статуса с помощью конфликта и оружия также было важной парадигмой, с помощью которой Россия интерпретировала свое военное вмешательство в Сирии в 2015 году.

 

Российская интервенция в Сирии как восстановление статуса советской сверхдержавы

2015 год начался для Кремля неутешительно. Если общественная поддержка Путина упала со своего посткрымского максимума, то рейтинги других политиков томились в штиле. Влияние контрсанкций и санкций начинало сказываться, 20 блеск Крыма сошел, а Россия оказалась в изоляции на мировой арене после вторжения в Украину и сбитого MH17. В этом контексте решение России о военном вмешательстве в Сирию застало многих врасплох - возможно, даже больше, чем следовало бы. Большинство аналитиков признают важность усиления геополитического влияния России в качестве причины интервенции (Katz and Casula 2015; Pierini 2015; Babayan 2017). Стивен Коткин и Дмитрий Тренин также подчеркивали (по отдельности) важность российского мессианского мышления для российской интерпретации войны и необходимости вмешательства (Коткин 2016; Дмитрий Тренин 2016).

Я изучил освещение интервенции в Сирию с 16 сентября 2015 года, за две недели до официального начала военных авиаударов. В середине сентября российское правительство более четко обозначило свои намерения в отношении Сирии, символом чего стал призыв Путина к Западу объединиться с Россией и бороться с ИГИЛ во время саммита Организации Договора о коллективной безопасности в Душанбе 15 сентября, освещенный в новостях на следующий день (Prezident Rossii 2015b). Я закончил свой анализ 24 декабря 2015 года, то есть через неделю после встречи тогдашнего госсекретаря Джона Керри с Лавровым и Путиным в Москве, где он публично заявил, что США не проводят политику изоляции России. Справедливо или нет, но российские СМИ восприняли это заявление как признание американского поражения и российского успеха в борьбе за (повторное) утверждение своей позиции в качестве глобальной державы.

Российские военные действия начались после официального обращения президента Сирии Асада с просьбой помочь в борьбе с джихадистами. Военные действия России в Сирии изображались как война против ИГИЛ, а не за Асада (Notte 2016). Однако на ранних этапах военные действия не были в центре внимания российских СМИ, и большинство новостей, связанных с Сирией, касались геополитической мощи России. Поэтому, хотя поначалу СМИ и освещали военные успехи России, вскоре они практически исчезли из репортажей. Общественная поддержка вмешательства была низкой: до начала российских авиаударов в Сирии опрос Левада-центра показал, что большинство россиян выступали против военного вмешательства (Rainsford 2015). Возможно, это повлияло на характер освещения событий в Сирии в СМИ, в том числе на акцент на способности России диктовать события на мировой арене (Дмитрий Тренин 2016; Кац и Касула 2015; Лукьянов 2016). СМИ представляли российскую дипломатию как вдохнувшую новую жизнь в идеалы и нормы международного права, а также как восстанавливающую статус великой державы Советского Союза (Российская газета 2015a), используя исторически обоснованный нарратив для реализации этой истории.

 

Что показали российские СМИ?