Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

[o] Мусули использует 缺心少肺 (que1 xin1 shao3 fei4), чэнъюй, который буквально означает «отсутствующее сердце и отсутствие легких» и означает «глупый».

Однако вскоре Сюэ Сяню снова пришлось проглотить свои слова.

Потому что Сюаньминь начал собирать больше слитков, и на каждом из них была надпись внизу. Каллиграфия всего текста была небрежной и трудной для расшифровки.

От нечего делать Сюэ Сянь решил прочитать и расшифровать их все: из семи слитков на двух было написано "папа", на трех было написано чем то еще непонятным, а два были пустыми….

Что это за развлечение?

Хотя, основываясь на слитках, которые подобрал Сюаньминь, Сюэ Сянь был удивлен, осознав, что Лю Чун может быть тупым, [f], но он знал, как сортировать вещи по категориям. Куча у двери, вероятно, все говорили «папа», так что они для его отца, Лю-шие. Те, что за столом, были все для его мамы. [p] На случайных слитках, разбросанных по полу, еще не было надписей.

[p] В китайском языке Сюэ Сянь сначала неверно истолковывает написанное как 女良 (два отдельных символа). Затем он понимает, что там написано 娘 (нян2), более обычное слово для обозначения матери; "Мама". «Умри» и «Ньян» — это совпадающий набор терминов.

Итак… для кого предназначались слитки у кровати?

Очевидно, Сюэ Сянь был не единственным, кто все это заметил. Сюань Минь ненадолго осмотрел груды в внешней комнате и вошел во внутреннюю комнату, где стояла кровать.

Как только они вошли во внутреннюю комнату, Сюэ Сянь почувствовал, что его душит огромный порыв энергии Инь, и чихнул.

Лю Чун: "????"

Он долго смотрел на совершенно невыразительное лицо Сюаньминя. Затем, сбитый с толку, он перевел свой взгляд на руку Сюаньминя, не понимая, как чихание могло исходить между пальцами Сюаньминя.

Но ни Сюаньминь, ни Сюэ Сянь не удосужились обратить внимание на Лю Чуна. Сильное присутствие энергии Инь стало неприятным сюрпризом, и теперь они оба смотрели прямо на груду бумажных слитков рядом с кроватью Лю Чуна.

Однако ни Сюань Минь, ни Сюэ Сянь не успели заметить действия Лю Чуна. Все они были потрясены тяжелой энергией инь, исходящей из внутренней комнаты, и все вместе посмотрели на груду бумажных слитков возле кровати.

Нахмурившись, Сюаньминь подошел и взял один из слитков.

На этот раз внизу было написано ни «папа», ни «мама». Вместо этого были огромные, запутанные чернильные каракули. Казалось, что оно говорит о чем-то гораздо более сложном, чем «папа» или «мама», что-то гораздо более сложное для написания.

Сюань Минь взял еще двух и обнаружил, что они выглядят точно так же, как предыдущие.

Но надпись на одном из слитков была чуть менее грязной. С некоторым усилием Сюаньминь смог разобрать часть надписи: Лю.

Сюаньминь мало знал о семье Лю-шие. Увидев это, он мог думать только о Лю-шие и двух его сыновьях. Но, судя по каракулям, там не было ни «Лю Сюй», ни «Лю Чун», ни «Лю Цзинь».

Как только Сюаньминь наклонился, чтобы подобрать еще один слиток, что-то вывалилось из мешочка на его бедре.

Существо крикнуло "Айо!", когда он упал прямо на кучу бумажных слитков. Когда он приземлился на землю, то начал надуваться, как кожаный воздушный шар, и вдруг раздулся, превратившись в вполне живого человека.

Лицо этого человека было мертвенно-бледным, с небольшими темными кругами под глазами, из-за чего он походил на переутомленного ученого. Это был не кто иной, как Цзян Шинин.

Вероятно, он никогда не ожидал, что из бумажного человечка он вдруг превратится в человека из плоти и крови. Сбитый с толку, он спросил:

— Как я скатился?

Увидев, что Лю Чун не испугался этого внезапного явления, Сюэ Сянь тоже перестала притворяться. Он ответил:

— Слишком много энергии Инь.

Призраки любят энергию Инь. Вот почему Цзян Шайнин обычно был бессилен в дневное время — в течение дня было слишком много энергии Ян. Энергия инь в хижине Лю Чуна была более мощной, чем энергия инь, с которой вы могли бы столкнуться, если бы наткнулись на древнюю братскую могилу. Естественно, присутствие здесь привлекло Цзян Шинина.

Несмотря на всю эту энергию Инь, Лю Чун все еще был жив и здоров, само по себе было странным.

— Тогда почему ты не упал? — недоверчиво спросил Цзян Шинин.

Сюэ Сянь грубо сказал:

— Нет, я не умирал. Я не принадлежу к той же категории, что и ты. [q]